— Скажите, по-вашему мнению, у
подсудимого был другой способ справиться с ситуацией, кроме как
применить магию?
— Протестую, Ваша честь! — громкий
голос прокурора Ролье раскатился по залу суда. — Свидетель не
является экспертом в вопросах применения магии, и потому его
показания не могут быть учтены в качестве обоснования необходимости
её использования.
Адвокат поморщился, отчего его почти
прозрачные длинные усы дрогнули.
— Свидетель присутствовал в момент
непосредственного нарушения подсудимым магического запрета и
является единственным человеком, способным высказать какое-либо
мнение вообще о существовавшей в тот момент необходимости, — сухо
парировал он. — Кроме того, свидетель является практикующим
следователем третьего полицейского участка Ниора и по роду своей
профессиональной деятельности прекрасно знаком с правилами
применения силы, в том числе магии, и допустимыми для этого
обстоятельствами.
Судья Флобер, до того отрешённо
рассматривавший искрящийся в солнечном свете столб пыли, вздрогнул.
Это был полный, широколицый мужчина в чёрной шёлковой мантии, чью
голову с ранними проплешинами седины покрывал напудренный белый
парик. В глазах его была усталость, а нос покраснел от нескончаемой
весенней простуды. Слушая допрос свидетеля вполуха, он
отсутствующим взглядом скользил по полупустому залу заседаний и
думал о том, как рассказать жене, что он снова проигрался в карты
начальнику Центрального Полицейского управления Ниора. Выдернутый
из этих неприятных размышлений, судья Флобер перевёл взгляд на
свидетеля и кивнул:
— Мисс Ларош, вы можете ответить на
вопрос защиты.
— Нет, я полагаю, у детектива Каро
не было другого выбора, кроме как использовать магию.
— Благодарю, — любезно улыбнулся
адвокат и довольно сверкнул жёлтыми глазами в сторону насупившегося
прокурора. — У защиты нет больше вопросов к свидетелю.
— Обвинение, свидетель ваш, —
произнёс судья и тяжело вздохнул, разглядывая личико хорошенькой
свидетельницы, щёки которой пылали от волнения.
Ему на мгновение стало жаль девушку.
Он понимал, что отдаёт несчастную на растерзание прокурора,
которая, кажется, готова пойти на всё ради того, чтобы увидеть
подсудимого за решёткой. По каким-то неизвестным Флоберу причинам
Линель Ролье давно желала упрятать Армана Каро в тюрьму. Должно
быть, личные счёты. До судьи доходили слухи, что Каро когда-то имел
неосторожность бросить красавицу-прокурора, и теперь та, видимо,
собиралась воспользоваться случаем и поквитаться с самоуверенным
детективом.
Стройные ножки прокурора,
обхваченные чуть выше лодыжек лаковыми полусапожками на шпильках,
лёгкой походкой прошагали к трибуне для дачи показаний. Приталенный
строгий костюм с минимально допустимой этикетом длиной узкой юбки,
накрашенные красной помадой сочные губы и подведённые идеальными
чёрными стрелками глаза, убийственный взгляд которых сгубил не
одного слабонервного подсудимого — в этом холодном, расчётливом
изяществе была вся Линель. Острая и опасная, как лезвие наточенного
клинка, и пьянящая своей соблазнительной, откровенной красотой,
словно глоток текилы на голодный желудок. В этом зале суда она была
королевой. Она диктовала правила и решала, кого пощадить. Здесь она
одерживала свои блестящие победы, заставляла трепетать преступников
и путаться в показаниях свидетелей. Решительная и безжалостная,
прокурор Ролье привыкла, чтобы ей восхищались и её боялись.
Однако стоявшая на трибуне для дачи
показаний девушка выглядела спокойной. Даже когда прокурор прожгла
её строгим пристальным взглядом, Джейн не изменилась в лице. Линель
Ролье её не пугала. В этом деле были смягчающие обстоятельства,
против которых даже прокурор была бессильна.
