При моем появлении в зале судебных заседаний повисла такая тишина, что было слышно, как стучат по паркету маленькие каблуки туфель. Ладно, я специально вдавливала пятку в пол посильнее, чтобы хоть чем-то разбавить это унылое сборище. По мере того как я шла по проходу, головы поворачивались, а стоило миновать ряд — за спиной начинались перешептывания.
Я выпрямила спину и подняла голову повыше. Уже представляла заголовки утренних газет: «Младшая Нарден снова опозорила семью», «По стопам дяди. Преступница Нарден опять попала под суд». Они никогда не отличались разнообразием. Я встала перед возвышением.
Оттуда послышалось сухое покашливание, а потом хруст пергамента. Судья Танкред деловито перебирал листы, как будто не знал, с чего именно начать. Потом привстал и окатил меня презрительным взглядом.
— Госпожа Нарден, ваш внешний… — он внезапно махнул рукой и плюхнулся обратно на стул. — Впрочем, это неважно. Кто-то представляет ваши интересы?
— Нет, господин Танкред. Я сама по себе.
От семейных денег я отказалась очень давно. А что касалось связей… Скажем так, в славном Фейгарде не осталось человека, который рискнул бы своей репутацией и взялся защищать меня. Кстати, Танкреду об этом было известно. Ему просто нравилось каждый раз подчеркивать этот факт.
— Ева Нарден с особым цинизмом…
Да, да, да. Я едва не зевнула, слушая, как старый хрыч зачитывает приговор. Он делал это не впервые, поэтому писклявые нотки и бесконечные нотации меня уже не трогали.
— … помешала работе многоуважаемого господина Теодора Атохи, главного следователя Её Величества и главу Магического Инспектората.
Я не смогла сдержать довольную ухмылку и взбила руками густую копну волос. Дядя Фейн на суде улыбался, буду и я. Взгляд остановился на небольшой хрустальной пирамидке в центре зала. Солнечный свет падал на нее и распадался на яркие лучи. Прозрачная легкая конструкция казалась такой неподходящей для этого места, и мне нравилось наблюдать за ней.
— Хватит красоваться, госпожа Нарден! — бедный судья даже побагровел от возмущения.
Вместо этого я послала ему воздушный поцелуй и улыбнулась. За спиной послышались гневные шепотки: «нахалка», «какое безобразие». Для меня не было секретом, что все люди в зале считали меня отъявленной дрянью. Так повелось еще с учебы в академии.
Дочь двух талантливейших магов королевства оказалась посредственностью и бездарностью. Маму чуть удар не хватил, когда выяснилось, что я не могу читать руны. Еще бы. Стелла Нарден была личным рунологом Её Величества.
Дальше — больше. Какие бы заклинания я ни пыталась воспроизвести, выходила полная ерунда. Профессора плевались, а отец — личный заклинатель Её Величества — устало качал головой. Что ж, мне оставалось стать только личной занозой в заднице Её Величества. И со своей ролью я великолепно справлялась.
— Если вы думаете, что ваша внешность поможет вам избежать наказания, то серьезно ошибаетесь! — не унимался судья.
«Красивая, но глупая», — услышала я однажды за своей спиной. Стоило обидеться, но вместо этого я впервые задумалась: может быть, в этом и есть мое спасение? В роскошной фигуре и завораживающих чертах лица? У меня было всё, чтобы стать главным объектом ненависти женской половины академии. Безупречные ноги, густые волнистые волосы, зад, на который пялился даже девяностолетний зельевар, и идеальные губы.
И я пользовалась своей красотой направо и налево. Обольщала, расставляла сети, дурила. Последний раз получился особенно эффектным. Господин министр был так «поражен и восхищен» моей красотой, что совсем позабыл о том, что женат. Я ему, разумеется, напомнила об этом. На главном столичном балу сезона.
