В прозрачном воздухе видны вершины гор.
Тропу к утёсам нам сейчас найти легко.
Ты у запруды горной жди меня,
На месте, где мы всё начнём с нуля.
(Алела Дайан, песня «Поверни время вспять»)
(Alela Diane, «Take us back» song)
Под ногами хлюпала свежая слякоть.
Двое собирателей продирались сквозь заросли мокрых кустарников,
оглядываясь по сторонам. Шли осторожно, оценивая каждый шаг.
Холодный воздух обжигал лица, а редкие снежинки, смешиваясь с
дождем, создавали неприятную морось. Давеча Шаман нечаянно ступил
на сухую ветвь, скрытую под слоем опавшей листвы, и в тишине леса
послышался звонкий треск, спугнувший молодого оленя. Этого зверя
два новоиспеченных охотника выслеживали вот уже несколько
часов.
Раздосадованный собственной невнимательностью канадец
прошипел:
— Это ж надо, во всем лесу ступить именно туда, куда сырость не
добралась!
Вскоре он взял себя в руки и велел следовать за ним, в гущу
леса, покрытую тонкой пеленой снега и лоснящейся листвой.
Добыть этого оленя уже стало для Матвея делом первостепенной
важности, и причина на то была одна — зверский голод. Живот урчал с
утра так громко, что звук, казалось, разгонит всю дичь в округе.
Утром удалось только пожевать травы да кусочек вяленого мяса
размером с ноготок. Вот и весь тебе завтрак.
Голова кружилась, в глазах мутнело, еще и рана в животе ни с
того ни с сего заныла, впервые с момента выздоровления дав о себе
знать. Матвей невольно поморщился, вспоминая о том, как ее получил,
и о своей неоднозначной роли в минувших событиях.
— Ты как? — поинтересовался Шаман, искоса поглядывая на
спутника.
— Сойдет, — солгал Матвей и потянулся к фляге с водой. Несколько
глотков притупили чувство голода, хоть он и знал, что
ненадолго.
— Далеко он точно не ушел. Видишь следы? — Шаман указал на
отпечатки копыт в грязи. — Совсем свежие.
— Вот и польза от этой погодки, — буркнул Матвей. Его сковывала
усталость, а раздражение в голосе стало чем-то привычным. Он ничего
не мог с собой поделать.
Оба пошли по следу.
— Все хотел спросить, — полушепотом обратился к спутнику Матвей,
— что тебя связывает с Лейгуром? Частенько замечал, как вы двое
разговариваете друг с другом без конца. — Он не сразу заметил, как
задал вопрос совсем уж без обиняков, что прозвучало явно некрасиво,
и решил немного сгладить: — Если, конечно, это не секрет.
— Нет, вовсе не секрет. Болтаем мы так, по мелочи — вспоминаем
былые деньки.
— Былые деньки?
— Ага. Мне довелось оказаться с ним и его женой на том самом
корабле, который похитил наш общий знакомый. Много лет назад они
наняли меня провожатым, и во время путешествия мы успели стать
хорошими друзьями.
Друзьями? Интересно, каково это иметь такого друга как Лейгур
Эйгирсон.
— Провожатым? Он хотел куда-то попасть?
— Можно и так сказать. Я бы и рад поведать тебе все детали,
Матвей, но, боюсь, Лейгур этого не одобрит. Как ты наверняка
заметил, он не большой охотник до разговоров, особенно когда речь
заходит о нем самом.
— Пожалуй, — согласился Матвей, — только вот пренебречь тем, что
он совершил, никак нельзя.
— Ты про убийство?
Матвей замер на месте.
— Откуда ты знаешь? — с удивлением спросил он.
— Вадим Георгиевич рассказал с неделю назад, до того как... — он
на секунду осекся, — с ним случилось то, что случилось. Он, как и
ты, заметил нашу близость с Лейгуром и решил поинтересоваться,
откуда мы знакомы. Слово за слово, он мне и поведал о случившемся в
«Мак-Мердо».
— Вот значит как. Судя по твоему равнодушному тону, ты в это не
веришь?
— Разумеется, нет.
Дабы придать веса своим словам, Шаман остановился и повернулся к
идущему следом Матвею.
— Я вот что скажу, — продолжил он, — взглянешь на Лейгура, и от
его вида и впрямь в дрожь бросает. Хмурый, заросший... Жуткий тип.
Но я знаю, какой он на самом деле. Под этим всем скрывается
добрейшей души человек, который и мухи не обидит, если повода не
будет. — Он махнул рукой. — Нет, я отказываюсь верить в ту историю
об убийстве отца с ребенком.
