Дикая

Нира не могла пошевелиться.

Яркий свет резал ей глаза, пробиваясь сквозь веки, выжигая в мыслях остатки долгого сна. Свист в ушах переходил в низкий гул, похожий на отдаленный рокот машин. Тело казалось чужим, неподвластным, как будто оно принадлежало кому-то другому, а сама она была заперта внутри: немая и слабая.

Наверное, вот так и чувствуют себя парализованные люди: в клетке из собственных костей, мышц, кожи, лишенные возможности сбежать.

Ни вздохнуть полной грудью, ни даже открыть рот…

Если это смерть, то какая-то странная и глупая. Нира всегда представляла последнюю черту иначе, думала, что встретит ее пусть не в уютной постели, но хотя бы без этого ослепляющего света и звона, от которых уже раскалывался череп. А еще не помешало бы немного ясности в голове. Сейчас же по ее ощущениям место мозгов занимала бесполезная солома.

Думать не получалось. Оставалось ждать, но терпение никогда не было ее сильной стороной.

Что, черт возьми, происходит?

Она попыталась пошевелить пальцами, и на этот раз легкое покалывание пронеслось вдоль кистей. Уже неплохо… Непослушная рука скользнула по гладкой поверхности. Нира провела в бок и вперед, но вскоре конечность онемела и безвольно опала ей на грудь. Снова преграда. Стенки замкнутого пространства обступали ее со всех сторон.

Сердце екнуло, сжалось от ужаса.

Проклятие. Где она находится? Ее что же, похоронили заживо?

Мысль ударила холодом, но даже испугаться как следует Нира не успела. Тело по-прежнему не слушалось и одно короткое движение отняло у нее последние силы. Она вновь провалилась в темноту.

Сколько еще было таких же пробуждений и черных полос беспамятства, ответить Нира не могла. Несколько она запомнила, пока не поняла, что считать их все равно не имело смысла. Не с такой тяжелой головой. Но с каждым пробуждением ощущения становились яснее. Слабость все еще цепко держала ее тело, однако мысли постепенно приходили в порядок, а с ними и чувства.

Холод под пальцами казался почти живым. Полупрозрачная пелена перед глазами уже не мешала оглядеться. Тонкие трубки, журчание жидкостей, тихая работа приборов, что вначале показалась ей грохотом, теперь действовали на нее успокаивающе.

Никакой это не гроб. Она находилась в капсуле для длительного анабиоза и недавно вышла из последней фазы сна.

Она жива. Возможно, даже здорова. И ей уж точно хватит сил выбраться отсюда хотя бы ради того, чтобы прибить ее, свою сестру.

Ада! Мерзавка такая!

Злость на нее вспыхнула в груди раскаленными углями.

Это ее рук дело! Только она могла поместить ее в эту проклятую капсулу, ввести в анабиоз.

Как Аде удалось провернуть такое? Ведь не могла же она добровольно лечь в этот прозрачный гроб? Или могла?

Ее память вытворяла кульбиты, мешала воспоминания в безобразный ком, но последнее, что помнила Нира, в чем действительно была уверена, она отказалась занимать единственное спасительное место в этом бункере. Она не хотела такого конца. Значит, либо в какой-то момент уступила, либо Ада ее обманула.

Нира поморщилась.

Вот же она у нее получит. Пусть только вернутся силы, пусть она лишь доберется к ней!

Но злость не помогала. Как бы Нира не старалась, страх за сестру вытеснял остальные мысли.

Где Ада?

Почему молчит? Сколько времени прошло? Сколько же она проспала?

В какой-то момент Нира просто перестала бороться с дезориентацией. Пока капсула не завершит процесс восстановления, система жизнеобеспечения не позволит ей даже сдвинуться с места, а процесс этот, если она все помнила верно, настраивался индивидуально и мог занять несколько дней.

Кажется, ей даже удалось поспать, если это вообще можно было назвать сном.

Из полукоматозного состояния ее вывел голос: механический, какой-то бесполый.