Наследница чужих богов. Часть 2

Кайя напряженно замерла.

Глупое сердце пропустило удар, второй, третий, ненадолго позабыв, ради чего ему биться.

Зачем ей терпеть гнев, эту боль, что столько лет пеплом кружила вокруг расколотой памяти? Видеть свое прошлое, вспоминать ту жестокую казнь посреди бескрайних пустошей так явно, будто правосудие над ней вершится здесь и сейчас. Переживать ужас тех недель, ощущать прикосновение Смерти, чувствовать вкус ее гнилого дыхания. Зачем помнить все, от чего бежала, от чего сошла с ума…

Обвив плечи руками, она все же поддалась страху, но мысли оставались далеко: держали на дне пересохшего степного озера, в той погребальной яме. И Кайя не могла понять, что в эти мгновения пугало ее больше: тяжесть свалившейся на нее правды, взгляды горожан, залитые кровью пальцы, бархат мерзкого голоса в сознании, ощутимый гнев толпы, или воспоминание из далекой жизни: тошнотворный смрад гниющей плоти, стоны умирающих, черные силуэты вокруг, нависающие над ней подобно скалам. Тень ал-шаира, ее диара.

Ни его фигуры, ни его лица в том воспоминании она не находила, но силу узнала. Он, его брат и отец были там, в ее прошлом. Правитель и его сыновья – три мрачных степных идола, что сотни раз преследовали ее в кошмарах, пугали своей мощью, душили.

– Ни-адда…

Она медленно обернулась к побледневшему Кирану.

– Прошу тебя, только не глупи. – заговорил галеат, приблизившись к ней и нарочито спокойно протянув руку. Дрожащую, как ей показалось. – Пойдем. Я проведу тебя…

– Домой?

– К нашему ал-шаиру. – еще тише заговорил Киран. – К Рэму…

– Но я хочу домой… – как-то по-детски, шепотом перебила Кайя, и тут же зажмурилась, сдерживая непрошенный смех: горький, почти безумный.

Мимолетно закусив рукав платья, она подавила истерику. Огляделась, только сейчас начиная осозновать, что происходящее не часть старых кошмаров, и эта переполненная площадь в сердце города правителей – Ирида – вовсе не безлюдное поле. Она все еще на Меодане, среди диаров, все еще одна.

Повсюду рекой бурлила чужая ненависть. Радость праздника уступила всеобщей панике, размытые лица людей искажались злобой, явив на свет подлинное естество, но на этот раз Кайя даже не думала сдерживать себя, опускать голову, прятать горящие животным блеском глаза.

Каждый вскрик из толпы, каждый далекий звук представал перед ней ожившим изваянием, отчаянно требующим жертвоприношения, ее крови. Рвущиеся на свободу воспоминания одно за другим наслаивались на все, что подмечал взор, превращая бесконечные секунды в новый кошмар. Осматривая безымянную человеческую массу, она видела в ней собственный приговор – безжалостную ярость, способную любого грешника разорвать в клочья. Видела, боялась, но все равно не могла погасить ртутный огонь шаиро-каддо в своих глазах: проявить слабость, унизить гордость, отступить. Горожане продолжали пятиться, при этом зажимали ее в кольцо, как стая разъяренных степных волков, готовых в любой момент напасть на добычу: наказать загнанную в угол убийцу, проклятую варши…

Лишь на краткий миг сомнение пробралось в ее мысли. Подняв вверх окровавленные руки, Кайя пошатнулась.

Помоги ей степь, что она натворила?!

Дыхание тут же сделалось тяжёлым, прерывистым, в груди застрял комок страха, не давая ни думать, ни действовать, ни посмотреть вниз. Может ли это тело у ее ног, этот мерзкий церковник с редким оттенком каре-красных очей, с приторным бархатистым голосом из ее разбитой памяти, быть самообманом, химерой? Что если она убила невинного, сделав почитаемого священнослужителя жертвой лишь её собственных демонов? Вдруг она ошиблась или… подалась безумию?

Может быть, это все же сон, иллюзия?

Но уже в следующий миг Киран незаметно оказался рядом, перехватил за плечи, напомнив о реальности происходящего. Потянул ее на несколько метров назад, грубо заломив руки за спину.