Утром отвез жену с дочкой в Рощино,
проводил честь по чести. Вышел из здания аэропорта на стоянку -
словно гора с плеч. Целых две недели буду один пока мои зависают в
Тайланде. Заранее эти недели люблю. Мне нравится возвращаться ночью
в пустую квартиру, не зажигая огня сразу же проходить на балкон, и
долго курить в затяжку, расслабленно поглядывая на темный двор с
пятого этажа.
Скоро осень. И осень я тоже люблю.
Летом я какой-то вялый, меня угнетает жара, хочется спать или
торчать целыми днями на озере. Работать мне становится лень и даже
деньги считать уже не то удовольствие, к хорошим деньгам я давно
привык. Хотя вру насчет хилой радости от созерцания вида толстой
пачки купюр. Последний раз я выгреб недельную выручку в магазине и
купил своим очередную путевку. Теперь сам могу отдыхать
по-настоящему.
Лариска уже не намекает, чтобы ехал
с ними. Знает, что я по натуре – домосед. Четко объяснил – бери
деньги и вывози Лизу на море, а меня в покое оставьте. Я терпеть не
могу аэропорты, особенно после того, как чуть не влип, когда
провозил несколько «стволов» из Надыма в наш город. Если б менты
это дело прочухали, сразу бы взяли меня, я давно засветился по
мелочам, а уж если поднять архивы… Но все обошлось. А пара
"калашей" здорово выручили нас в разборке с местными.
Но это прошлое дело, тяжело
вспоминать, я тогда потерял Толика-другана и Серегу-зему.
Невосполнимая потеря. Таких верных корешей у меня больше не будет,
это факт. Как себе доверял, а Серый у меня на руках в тачке умер.
Ни жены, ни детей. Я тогда крепко задумался, захотелось после себя
что-то оставить. Может, после этих мыслей и решил официально
жениться на Лариске. Она залетела как раз, зареванная домой пришла.
Говорит, дай денег на аборт и моральную компенсацию.
Я ей такую компенсацию устроил,
говорю, рожай, будем жить как нормальные люди, все для этого есть.
Нет, я ее, вроде, даже любил, ну, как женщину, с которой постоянно
спишь. Лариска и сейчас еще ничего, а тогда вовсе миленькая была…
стервоза. Когда Лизка появилась, пробовала мне права покачать – где
ты был, да что делал?
Но я это дело быстро пресек, у меня
не забалуешь. Говорю, я тебя кормлю, пою, одеваю, ты за свою жизнь
палец о палец не ударила, хату убирать и то левая тетка приходит
пятидесяти лет, тебе ни в чем отказу нет – шмотки, колечки и прочая
хрень. Лизке все самое лучшее берешь, так какие ко мне претензии?
Знала, кто я и зачем, не нравлюсь – никто не держит, иди к маме,
деньжат буду подкидывать аккуратно, но уже не пошикуешь, как
сейчас. Сразу притихла, коготочки спрятала.
У меня хоть шкура толстая, писк
комариный я долго терпеть могу, но уж когда огрызнусь, не покажется
мало. Лариска за десять лет правила выучила назубок, оттого и
молчит. Да куда она без меня, образования так и не получила,
сколько раз говорил – иди хоть курсы какие закончи, вот меня
пришьют как будешь поднимать дочь.
Хотя, знаю как… Лизку сплавит
предкам, а сама себе нового спонсора найдет, уж это моя Лара умеет.
Если бы меня не опасалась, точняк рога бы наставила, блудливая
кошка.
Но терплю ее, потому что есть дочь.
Лизку люблю именно за то, что доча. Моя. Баб у меня может быть еще
много, а вот детей я вряд ли снова захочу, так что Лизка –
единственная наследница моей маленькой империи. Да, какая там
империя – магазин стройтоваров напополам с Гавриком, шиномонтажка и
автомойка.
Ну, еще кое-что по мелочам. Про что
домашним знать не требуется, особенно Лизавете. Я хоть и не очень
ласковый отец, а скорее даже строгий, хочу, чтобы дитя мое выросло
в чистоте и не знало всей той грязи, через которую я прошел.
Короче, жена и дочь – вся моя
нынешняя родня, которую я собираюсь беречь, невзирая на все
капризы, нервы, прыщи и целлюлит. А упакованная трешка в
новостройке – это моя крепость, и я никому не позволю разрушить
устоявшийся мир, где все на своих четко отведенных местах и за
редким допущением движется так, как удобно мне. У меня во всем
полный порядок и над всем тотальный контроль. Пора бы… к сорока-то
пяти годам. Хватит, напрыгался в свое время.
