Дребезжа старой дверцей, автобус затормозил у крохотной
остановки возле леса. Кругом царила темень, мохнатые ели и пихты
топорщились старыми зелеными ветвями, норовя ткнуть в какого-нибудь
прохожего иглами. Одинокий фонарь, слабо разгоняющий темноту, то и
дело моргал, от чего остановка казалась жуткой и заброшенной.
Сбежав по ступенькам, я огляделась – вокруг ни души, лишь
удаляющийся по дороге автобус. Вздохнула, и, поправив ремешок
старенькой, но любимой сумки, бодро зашагала по тропинке, ведущей в
лес.
Среди высоченных деревьев и мелких кустарников идти было жутко.
Во-первых, ничего не видно – как ни старалась я разглядеть все
красоту природы, напрягая зрение, заметно было только
хитросплетение веточек да кусок тропинки, петляющей между деревьев.
Заблудиться я не боялась, но стало страшновато. Где-то справа
хрустнула ветка, затем вдали раздался то ли птичий крик, то ли
свист. Прибавив шагу, я бодрой рысцой потопала по дорожке. По моим
расчетам, еще минут десять – и я выйду на освещенный участок дороги
аккурат перед входом в коттеджный поселок. Поселок, кстати,
непростой – там живут лишь богатые и влиятельные люди нашего
маленького городка, расположенного на севере необъятной Родины.
Направлялась я к своей любимой подруге – Тинке, которая как и раз и
жила в этом самом поселке, так как принадлежала к одной из самых
богатых семей. А богатые люди, как известно, ездят на машинах, а не
на автобусах. В этом и кроется ответ, почему я тащусь в темноте
через лес – на скромную зарплату репетитора особо не пошикуешь.
Проклиная все на своем пути, и особо крепким словцом поминая
Тину, заставившую меня ехать к ней вечером, я топала по тропинке,
тихонько насвистывая незатейливую мелодию. Голосок у меня так себе,
зато не страшно. И даже как-то веселей. Еще минут 5-7 – и покажется
дорога, на противоположной стороне которой высится здоровенный
кирпичный забор. Осталось-то всего ничего – и я прибавила шагу,
почти побежала, как из кустов резко кто-то выпрыгнул. Отшатнувшись
назад и издав полукрик-полувсхлип, я зажала рот рукой, и облегченно
выдохнула – всего лишь птица. Бояться нечего, да кто тут, в лесу,
может быть? Возле элитного поселка абы кто не ходит.
Шаг я все же замедлила – тропинка сузилась, и через протоптанную
землю то и дело прорывались корни деревьев, трава и обломки веток.
Перспектива споткнуться и испачкать любимые голубые джинсы мне
совсем не улыбалась, поэтому ступала я тихо и осторожно – ну чисто
кошка. И, как оказалось, не зря.
Между деревьев уже показался слабый, но хорошо различимый свет
фонарей, выстроившихся вдоль дороги. Знакомый звук раздался где-то
спереди. Замерев, я прислушалась – вроде кто-то хлопнул дверцей
машины? Затем послышались чьи-то голоса, и я окончательно встала на
месте. Голоса были мужские, говорил явно не один человек, а
встречаться с представителями мужского пола ночью в лесу мне что-то
не хотелось.
Голоса двинулись в моем направлении. Позорно вертя головой, я
присела в кусты, и, как заправский шпион, начала отползать куда-то
вбок. Под ногой предательски хрустнула ветка, и кто-то совсем рядом
произнес:
- Гвоздь, слышал?
- Расслабься, Клык. Никого тут нет – кто ж в лесу ночью ходить
будет? Только полоумные. Клади его сюда.
Мысленно обидевшись на «полоумную», я осторожно выглянула из-за
широкого древесного ствола. В метре от меня стояли двое – мужчины
весьма крепкого телосложения, одетые в черное. А возле их ног
лежал…человек.
- Прямо тут оставим? – усомнился тот, кого назвали Клыком. – А
вдруг кто найдет?
- Конечно, найдет, - хохотнул второй, и пнул лежащее на земле
тело. Тело не отреагировало, а я зажала рот рукой, молясь всем
богам, чтобы мое укрытие не обнаружили. – На то и расчет. Он уж
полудохлый, до утра не дотянет. А это земли Бельских, с них спрос и
будет.
