– Ты знала! – рычит он. Не
спрашивает. – С самого начала знала, кто я такой! Зачем
притворялась, будто ничего не помнишь? Снова затеяла играть в свои
игры, Лада?!
Его строгий взгляд метает молнии,
мягкие и нежные губы сейчас сжаты в тонкую, презрительную нить.
Ненависть, озлобленность, исходящие от мужчины, вызывают у меня на
душе шторм, целую бурю эмоций, подобную быстрым шумным водам Катуни
у подножия скал.
– Я просто пыталась тебе помочь,
Глеб, – шепчу с сожалением. – Я же вижу, как ты страдаешь, как
тяжело тебе пережить то, что произошло…
– Не смей! – грубо перебивает
мужчина. – Никогда не смей даже думать на эту тему! Ты ни черта не
знаешь обо мне. Ты, твоя поганая семейка – это вы виноваты в том,
что случилось! Мне никогда не пришлось бы тащить этот груз из вины
и сожалений, если бы я не встретил тебя, маленькую испорченную
эгоистку, которая решила погулять на стороне перед свадьбой!
Я задыхаюсь. Перед глазами всё
плывёт. Сердце устремляется вниз. Кажется, перестаёт биться вовсе.
Во рту пересыхает. Закладывает уши, словно я снова падаю в
бездну.
– Да как ты смеешь?! – кричу
нечеловеческим голосом, бросаясь на Глеба, мужчину, которого люблю
с восемнадцати лет. Который бросил меня после первой и единственной
ночи, хотя обещал, что всё только начинается. – Ты бросил меня!
Уехал, даже не попрощавшись, ничего мне не объяснив… Ты женился,
Глеб. Пока я хотела сдохнуть от боли твоего предательства, ты
просто строил своё счастье с другой…
Хочу отвесить ему звонкую пощёчину,
но он перехватывает мою руку, и, сжимая её почти до боли, резко
притягивает к себе.
– Что же с нами случилось,
Мармеладка? – с горечью выдыхает Глеб в мою макушку, и я захожусь в
рыданиях, услышав милое прозвище из прошлого.
Того прошлого, где я была так
счастлива, где верила, что он, этот мужчина, будет со мной
навсегда.
Того прошлого, которому не оставили
ни единого шанса стать настоящим, если бы судьба снова не толкнула
меня в его, Глеба Давыдова, объятия.
Бесконечное звёздное небо.
Угадываются тёмные вершины гор. Холодный воздух пахнет травами,
тонкие цветочные нотки растворяются в густом тумане. Горячие губы
жалят, дурманят, вызывают запретные, порочные желания. Крепкие
ладони скользят под тонкий хлопковый сарафан, обхватывают ягодицы,
несильно сжимают, отчего низ живота сводит судорогой…
– Что желаете: рис с курицей или
пюре с котлетой?
Сон обрывается внезапно. Нехотя
открываю глаза и натыкаюсь на взгляд своего мужа.
– Чего ты хочешь на обед?
“Развестись”, – вертится на языке,
но я поворачиваюсь к стюардессе и переспрашиваю:
– Какие варианты?
– На выбор: рис с курицей или пюре с
котлетой, салат “Оливье”, шоколадный маффин, чай или кофе.
– Давайте рис с курицей, – решаю я.
– Спасибо.
Стоит ей выставить перед нами порции
и отойти, как Лёша говорит:
– Приятного аппетита. – И, не
сдержавшись, поддевает: – А могли бы сейчас обедать в любимом
ресторане, но тебе же приспичило полететь в отпуск на Алтай!
Идея поехать хоть куда-нибудь – всё
равно куда – пришла в голову моей матери. Как идеальное средство,
чтобы вдохнуть новую жизнь в мои ухудшающиеся из года в год
отношения с мужем. Наш брак трещал по швам, и я знала, что нет
никакого средства, чтобы его склеить. Мы просто никогда не любили
друг друга и вынужденно притворялись идеальной парой десять лет.
Поэтому все вокруг, включая маму, считали, что мы живём душа в
душу. Поэтому, когда я подняла тему развода, мама настояла, чтобы я
предприняла ещё одну попытку наладить отношения с мужем. Поэтому мы
летим в самолёте через полстраны.
Алтай же я выбрала неслучайно.
Понадеялась, что возвращение в эти места всколыхнёт ускользающие от
меня за давностью лет воспоминания, которые я свято хранила, ценила
и берегла, несмотря на всю пережитую боль. Когда-то помнила так
ясно, словно только вчера было, а теперь детали начали путаться,
картинки – терять чёткость, я стала забывать целые фрагменты
разговоров. И испугалась, что вскоре не останется ничего, что я так
и не смогу понять, почему всё это тогда произошло.
