Он бредёт средь заснеженных холмов, укутавшись в капюшон, держа его обеими руками. Метёт сильная снежная буря. Завывает ветер, изредка посвистывая ему на ухо, а колкие, словно иголки, снежинки белоснежной пыли били его дерзко по щекам. Продолжая идти дальше, он прикрывал своё лицо от них левой рукой и шёл стремительно вперёд, прилагая к тому немало усилий, навстречу к своему спасению от неминуемой гибели на Северном полюсе. Где в Слове Божием написано: «от дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его» (От Матфея 11:12).
Чт. 01.01.2015г. 15:23 время в Москве.
Однажды рано утром мне приснился сон, в котором я стоял и пересчитывал крупную сумму денег. Это происходило в какой-то комнате, похожей на старую советскую хлебно-продовольственную лавку, сделанную из уже весьма обшарпанного, старого, коричневого дерева. Посередине стоял маленький стол, за которым я и считал деньги. В этот самый момент ко мне подходит маленький мальчик из очень бедной семьи, которой нечего было есть, а отец был пьяницей и порой избивал своего маленького сына. Мальчик был примерно шести лет, темноволосый, как будто из цыганской семьи, с чёрными блестящими волосами. Он подошёл ко мне, видя, что я пересчитываю большие деньги, и сказал: «Дайте мне денег!» Где в Слове Божьем написано: «Давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясённою, нагнетённою и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (От Луки 6:38). Я переспросил, как бы вопрошая: «Денег?» При этом я уже их посчитал и убрал в карман своих синих джинсов. Мальчик сказал, что им нечего есть, его семья бедная, а отец и вовсе его избивает. Я спросил: «А где сейчас твой отец?» Мальчик ничего не ответил. Я усмехнулся и сказал: «Молчишь?» Но тут что-то интуитивно заставило меня посмотреть в сторону. Обернувшись, я сразу же увидел, что тот валялся пьяный на улице под деревом на чёрно-коричневой, сырой, глиняной земле, уткнувшись в неё лицом. Я подошёл к его почти бездыханному пьяному телу, перевернул и стал бить его по щекам крепкой ладонью, удар за ударом повторяя одну и ту же фразу: «За что ты бьёшь его?» И так я бил его, пока гнев от несправедливости не отступил от меня и я не успокоился. Мальчик был в магазине и не видел происходящего. Потом я поднял это полуобморочное, пьяное тело, взвалил его себе на грудь и держал его руками. На мужчине была чёрная кожаная куртка, шерстяные серовато-чёрные зимние штаны и чёрные изношенные полуботинки. На голове у него была простая чёрная шапка. Всё это жутко напоминало мне собственного отца, точнее, его внешний вид. Затем, когда я приподнял его, то стал тащить в сторону какого-то помещения, которое потом незаметно превратилось в современный лифт в старом пятиэтажном доме спального района. Лифт был узкий, грязный, синевато-голубого цвета. Мы оба ехали вверх. Я стоял слева, поддерживая отца того мальчика. Пока мы поднимались, я решил взглянуть ему в лицо и разглядел в нём черты своего отца, хотя тот и не был таким, как этот. Вся его внешность говорила о нём. От этого я резко всхлипнул и заплакал. Я продолжал держать этого мужчину, как будто собственного отца, а не отца того мальчика, и вдруг я перехожу в другое видение сна: больничная клиника. Мой отец лежит при смерти, будто продолжая бороться за жизнь, чтобы хоть как-то пробудиться ото сна смерти, но душа так и рвётся наружу. Затем я увидел, как моего отца отключают от аппарата искусственного дыхания, и тот в муках удушья задыхается, пытаясь глотнуть ещё хоть чуть-чуть воздуха, глоток дыхания жизни, но он его теряет, издыхает от удушья и прекращает жить. Дыхание останавливается, и сердце перестаёт биться. Слышен только лишь звон смерти в аппарате искусственного дыхания. Затем я как бы вернулся в то время, когда мой отец был ещё жив и лежал относительно здоровый в палате. Я говорил ему: «Лучше бы Бог забрал меня, нежели тебя, вложил душу мою в душу твою, и ты бы жил, воскреснув из праха пленения смертью». Я просыпаюсь от скорби и желания увидеть своего отца, но его рядом нет. У меня нахлынули слёзы. В этот момент мой отец на самом деле спал в своей бордовой, бархатной, как шёлковые лепестки бордовой розы, гробнице до дня славы и воскрешения. Вот такой мне приснился сон. Здесь вспоминаются слова из Библии: «…потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдёт с неба, и мёртвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаке в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1-е Фессалоникийцам 4:16,17). Посвящается памяти моему отцу.
