Стеклянные стены небоскрёба «РудинГрупп» казались чёрными,
отражая тяжёлое серое небо. Высокий, идеальный, монолитный – он не
просто выделялся среди остальных зданий, он возвышался над ними,
как памятник власти и деньгам.
Остановилась на мгновение, вглядываясь в своё отражение на
гладкой поверхности входных дверей. Длинное пальто приглушённого
песочного оттенка подчёркивало талию, на плечах ровно лежала ткань
белоснежной блузки, строгая юбка чуть выше колена, нюдовые туфли
без лишнего блеска. Всё идеально, но я всё равно чувствовала себя
чужой.
Сердце билось ровно, но в груди жгло напряжение.
Я здесь не для того, чтобы любоваться архитектурой.
Глубокий вдох, шаг вперёд, и вот я уже в холле.
Внутри – другой мир.
Высокие потолки, серый мрамор, прохладный воздух с лёгким
привкусом дорогого кофе. Люди в костюмах, уверенные,
целеустремлённые. Капли дождя стекают по стеклянным стенам, но
здесь, внутри, царит полная стерильность – ни намёка на хаос, ни
намёка на случайность.
Я ощущала взгляды. Не открыто враждебные, но изучающие,
настороженные.
Да, я та самая Виктория Романова, кризисный менеджер. Та, про
которую ходят слухи. Та, кто после скандала с бывшим начальником
оказалась в чёрном списке больших компаний.
Сделала несколько плавных шагов к стойке регистрации, не
позволив себе ни мгновения колебания.
— Виктория Романова. У меня встреча с господином Рудиным.
Девушка за стойкой – идеальная, как и всё здесь, с аккуратно
собранными светлыми волосами, сдержанно кивнула, мельком взглянув в
экран монитора.
— Одну минуту.
Почувствовала, как меня сканируют взгляды сотрудников. Кто-то
узнал, кто-то передал информацию другому, но я не обернулась.
Мне плевать.
— Поднимайтесь на двадцать восьмой этаж. Вас уже ждут.
Меня ждут?
От неожиданности я почти дёрнула бровью, но быстро взяла себя в
руки.
Я забралась в лифт, нажала нужную кнопку и, когда двери
закрылись, наконец позволила себе выдохнуть.
Чёрт возьми. Вперёд.
Лифт двигался бесшумно, но каждую секунду я ощущала нарастающее
напряжение. Двадцать первый… двадцать пятый… двадцать восьмой.
Когда двери разошлись, я оказалась в другом мире.
Тихий коридор, мягкий свет, тёмное дерево стен и приглушённый
аромат дорогого парфюма, смешанный с запахом свежесваренного кофе.
Здесь всё было по-другому. Ни суеты, ни посторонних.
Я шагнула вперёд.
Секретарша – строгая женщина с идеальной причёской – даже не
подняла глаз.
— Проходите.
Я взялась за ручку тяжёлой двери, глубоко вдохнула и толкнула
её.
И увидела его.
Максим Аркадьевич Рудин.
Он сидел за массивным чёрным столом, совершенно расслабленный,
но с той безошибочной концентрацией, которая бывает у людей,
привыкших контролировать мир.
Высокий. Идеальный.
В безупречно сидящем костюме, белой рубашке без единой складки,
с нарочито небрежно ослабленным узлом галстука.
И глаза.
Глаза серые, холодные, внимательные. Он смотрел на меня так,
будто изучал стратегию битвы. Почувствовала, как внутри меня
поднимается что-то похожее на злость.
Я не позволю ему смотреть на меня так. Тишина. Он молчал. Я
тоже.
Мы изучали друг друга. Кто первый сдастся?
— Романова, — наконец произнёс он, низким, хрипловатым
голосом.
Он не предложил мне сесть. Я не попросила.
— Рудин, — ответила я ровно, не дрогнув.
Его губы едва заметно дёрнулись.
— Твоя репутация оставляет желать лучшего.
Ну конечно. Ни «добрый день», ни «приятно познакомиться».
— Твоя тоже, — парировала я.
Он медленно поднял глаза.
Воздух между нами будто сгустился.
— Смелость — хорошее качество, — произнёс он.
— Спасибо. Я горжусь им.
Он смотрел на меня, словно пытаясь понять, насколько глубоко моя
броня.
— Почему ушла из «ПромИнвест»?
— Разногласия с руководством.
— Что-то вроде «разногласий» стоило тебе карьеры.
