По закону влечения

Мудаки всегда

выглядят красавчиками.

Шёлк, щёлк, щёлк.

Звук фотокамер раздражает до скрежета в зубах.

Но я не подаю виду. Спокойно сижу за столом в зале суда, делая вид, что сосредоточена на документах, а не на этом противном звуке. Мои бумаги разложены аккуратно, ручка идеально выровнена вдоль краёв папки. Всё безупречно — как и должно быть. Но в груди у меня скребёт раздражение, и никак не удаётся его подавить.

Я знаю, что он будет здесь.

Его сторона представляет мужа, известного политика. А моя — жену, актрису, чьё лицо на билбордах знают даже те, кто никогда не был в театре. Самая громкая бракоразводная война года.

— Всё будет хорошо, — говорю я ровным, спокойным голосом, стараясь не смотреть на ногти Вероники Ольховской, которые отчаянно барабанят по краю деревянного стола.

Её маникюр, безупречно сделанный в розовых тонах, уже успел начать раздражать меня своим ритмичным «тук-тук-тук».

— Но это только начало, правда? — шепчет она, вцепившись взглядом в папку с документами, лежащую передо мной.

— Всего лишь первое слушание, Вероника Александровна, — повторяю я, отрывая её взгляд от папки и удерживая его. — Сегодня от вас не потребуется ничего, кроме присутствия. Никто не будет задавать вам вопросов. Это просто формальность.

— А вдруг он… — она замолкает, дёргая плечом.

Я замечаю, как её пальцы нервно сжимаются в кулак. Она не договаривает, но я знаю, что она хочет сказать.«А вдруг он попытается сделать что-то, чтобы унизить меня?»

— Он ничего не сможет вам сделать, — твёрдо заверяю её, голос звучит холоднее, чем я рассчитывала. — Не переживайте, он будет занят попытками сохранить лицо. Мы справимся.

Вероника кивает, но явно не до конца убеждена. Её глаза чуть расширяются, когда входная дверь зала открывается. Я не поворачиваюсь сразу, но чувствую, как напряжение в воздухе подскакивает.

Зал наполняется тихим гулом — шёпот, взгляды, еле уловимые улыбки.

Шёлк, щёлк, щёлк.

Всё-таки я оборачиваюсь. Чуть впереди идёт супруг моей клиентки — Артур Киселёв, крупный политик и владелец агропромышленной компании.

Вероника перестаёт постукивать ногтями и поджимает губы, а её пальцы сжимаются до побеления костяшек. Её лицо будто застывает в маске, но взгляд... Её взгляд невозможно не заметить.

Я бросаю взгляд на Киселёва. Он высокий, представительный, лицо в меру строгое — классический образ успешного мужчины в возрасте пятидесяти лет. Его глаза цепко смотрят на Веронику. Это не просто взгляд, это вызов, попытка подавить, показать, кто здесь главный.

Вероника тихо выдыхает, а я перевожу взгляд на мужчину, следующего за политиком.

Тагир Эльдарович Арманов.

Всё тот же. Высокий, ухоженный, костюм сидит идеально, уверенная походка, чуть насмешливый взгляд. И эта его фирменная ухмылка, будто он уже выиграл.

Эти двое идеально подходят друг другу — у обоих харизма, амбиции и абсолютное отсутствие понятия о морали.

Арманов слегка оборачивается к своему клиенту, что-то коротко говорит ему, показывая, куда сесть. Всё так же спокойно, уверенно, как будто вся ситуация под его контролем. Как будто он держит за ниточки всех в этой комнате, включая меня.

— Я на минутку, — сообщает моя клиентка и, подорвавшись из-за стола, спешно покидает зал заседания.

И я даже в чём-то её понимаю.

А ещё пытаюсь подавить эмоции, которые вдруг накатывают лавиной. Пятнадцать лет прошло с того дня, как я встретила его впервые.

Тагира.

Мне было двадцать пять. После пяти лет работы секретарём суда я измоталась до предела. Крошечная зарплата, отсутствие перспектив. Я вцепилась в свою юридическую практику как в спасательный круг, училась ночами, ходила на лекции, а днём — перебирала тонны скучных дел. Когда я наконец получила лицензию адвоката, мне казалось, что теперь всё изменится.