Июнь 1973
В этом июне была адская жара, раскаленное солнце било в лобовое стекло, и «Волга» деда лениво гудела, поднимая клубы пыли на дороге. В салоне пахло бензином, горячим кожзамом и слабым табачным душком – дед курил редко, но запах от его папирос въедался намертво.
Петя сидел сзади, высокий, нескладный, почти уткнувшись коленями в переднее сиденье. Время от времени он приоткрывал окно, но горячий ветер в лицо только усиливал тошноту. Парня укачивало, он периодически закрывал глаза и пытался уснуть, но ничего не выходило.
– Гляди, как поле разошлось… – пробормотал дед, кивая на фермерские поля, верхушки кукурузы стремились к небу, только вот солнце сжигало всю листву.
Петя не ответил. Он смотрел вперед, в точку, где дорога сливалась с небом. Дед бросил взгляд в зеркало.
– Чего молчишь-то?
– Ничего, – буркнул Петя и отмахнулся.
Дед нахмурился, но больше не спрашивал.
Машина подпрыгнула на выбоине. Петя закрыл глаза, но становилось только хуже. В памяти вспыхнул тот день. Прошлое лето. Ребяческая выходка, что обернулась трагедией. Запах мокрой травы, звуки, его глаза… Мишка…
Петя резко открыл глаза и уставился в зеркало заднего вида. Он смотрел на себя, он вырос за год и очень изменился.
Июнь 1972
На кухне стоял запах свежих блинов, топленого молока и жареного мяса. В маленькой деревенской кухне бабушка хлопотала у печи, мелькая в переднике то туда, то сюда.
– Куда торопишься? – укоризненно взглянула она на Петьку, который наскоро заглатывал куски мяса, а потом, не успев прожевать, запихивал в рот еще теплый, рассыпчатый пирог. – Ты хоть дыши между кусками-то!
Но Петька чувствовал, что надо торопиться. Он думал – друзья наверняка уже узнали, что он приехал. Они должны были услышать шум мотора, увидели, как дед заезжал во двор. Скоро прибегут…
– Нет! Володь! Ты на него посмотри! – вскрикнула бабушка.
Дедушка зашел на кухню и засмеялся.
– Пускай! Он каникул год ждал! – сказал дед с улыбкой.
Бабушка продолжала ворчать, а Петя стал запивать еду молоком, он сердцем чувствовал, что вот-вот придут те, кого он так ждал. И точно. Со двора послышались звонкие крики, топот ног по деревянному настилу крыльца.
– Петька-а-а!
Бабушка покачала головой, вздохнула.
– Ну вот, не дают человеку спокойно поесть, – пробормотала она, вытирая руки о передник.
Дверь скрипнула, и в дом ворвались двое мальчишек – растрепанные, загорелые, шумные. Мишка, первым влетевший в кухню, остановился на пороге, втягивая носом воздух.
– О, да у вас тут праздник!
– Ага, у нас тут праздник! – передразнила бабушка. – А вы, оравка, небось, голодные, как черти?
Ребята переглянулись.
– Не откажемся, – выдал Витька, с хитрой улыбкой облизывая губу.
– Ну, раз пришли, садитесь! – неохотно махнула рукой бабушка.
Еще пару минут назад стол ломился от еды, но теперь бабушка видела, как трое одиннадцатилетних мальчишек сметают все до последней крошки.
***
После сытного обеда дед вытащил из сарая велосипед. Тот самый, на котором Петька гонял прошлым летом. Рама слегка облупилась, на руле еще держались старые, потрескавшиеся резиновые накладки, а цепь, кажется, чуть заедала. Но велик был рабочий, а главное – быстрый.
– Ну, давай, городской, покажи, не забыл ли, как кататься! – хохотнул Витька, хлопая ладонью по своему велосипеду.
Петька усмехнулся, закатил штанину и запрыгнул на седло. Вжик – и педали пошли в ход. Велосипед заскрипел, но послушно двинулся с места, набирая скорость. Витька и Мишка вскочили на свои велики и тут же помчались следом.
Они мчались по деревне, мимо пролетали знакомые дома с кривыми заборами, выцветшие ставни, дворняги, лениво прячущиеся в тени, курицы, всполошено разбегающиеся с дороги. Воздух был наполнен запахом травы, пыли и дымом от печек.
