Как я рада, что этот год закончился! Ну почти… До Нового года
остаётся восемь часов. Я, наконец-то, смогла вздохнуть спокойно.
Даже успела опомниться и пробежаться по магазинам. Включая ёлочный
базар, где меня облапошил продавец, впарив громаднейшую красавицу
ель. К ёлке претензий нет, она замечательная. А вот её цена
запредельно высока. Мой двухнедельный оклад.
Как я на это повелась? Младшего лейтенанта Ласточкину Алину
Геннадьевну тупо развели на бабки.
На кой мне такая ёлка? Ни гостей, ни подруг, ни родных… Для кого
я её тащила две улицы? А ещё мент...
Да, не этого я ожидала от родного городка, конечно. Говорят, в
провинции люди добрее. Да сейчас же!
Ещё и майонез забыла в супермаркете к салатам. Пришлось, кряхтя
и чертыхаясь, втащить ель в зал и тут же мчаться устранять
оплошность. Салаты я купила готовые, уже нарезанные, но не
заправленные.
Как чувствовала, что ничего не успею, затарившись готовой едой и
шампанским с фруктами на праздники.
Отстояв очередь на кассе, я уныло поплелась к дому с двумя
ведёрками майонеза и детским Новогодним подарком в красивой,
красной коробочке.
Уже в подъезде, поднимаясь на третий этаж пятиэтажки, я
столкнулась с соседкой - баб Нюрой. Приятным отголоском
своего детства.
- Алиночка? А как… Когда ты приехала?- пожилая женщина поспешила
заключить меня в объятия, сбив мою шапку набок. Голубой бубон упал
на правый глаз.
- Здравствуйте, баб Нюр. Три дня как.
- То то я тебя на похоронах не видела.- сочувствующие произнесла
женщина, заботливо выровняв шапку.- Ты как? Держишься?
- Конечно.- пожала плечами.
Не знаю, что говорят в таких случаях. Моя бабушка — Татьяна
Андреевна, не дожила до Нового года всего неделю, отдав богу душу в
собственной постели. В восемьдесят восемь лет.
На похороны я не успела. Приехала на следующий день, а на столе
в кухне лежали бумаги — свидетельство о смерти, корешок заключения
о смерти и завещание. На стикере, зажатом магнитиком на
холодильнике, были данные кладбища и места захоронения.
Всё прошло без моего участия. Наверное, поэтому я не могу
скорбеть в должной мере. Не знаю, как реагировать на
соболезнования…
- А мать-то твоя, кукушка, с тобой? Не видела её после
похорон…
Эх, баб Нюра, вы её хотя бы видели!
Я её вообще никогда не видела. Растила меня бабуля. Своеобразно.
Мать, вроде как мать присылала нам деньги, ни разу не явившись за
мои девятнадцать лет. По крайней мере, так говорила бабуля. А
раньше... раньше я и не помню. Мне было пять, по рассказам бабушки,
когда мать перевели за границу. Не думаю, что на её пенсию, я
посещала многочисленные кружки и секции, могла себе позволить
репетитора по математике и одеваться в качественную одежду. В
те годы-то.
Лишь вырвавшись из этого города, я смогла дышать. Но важно не
это. Важно, что с моим скорым отъездом, попросту побегом из-под
бабушкиного крыла, я стала получать денежные переводы и смс
сообщения с неизвестных номеров. Я была уверена, что это мать.
Никогда не понимала и не пойму этой логики. Раз уж бросила дочь,
даже на глаза ей не появляешься, то зачем выделять ей какие-то
финансы, слать сообщения.
Логичнее было бы меня забыть. Вычеркнуть из своей жизни не
только физически, но и материально.
- Нет, я её не застала.
- Ой-ой,- запричитала соседка.- Бедная девочка. Не повезло
Таньке с дочерью. Зато внучка у неё замечательная.- старушка тепло
улыбнулась.- Она очень гордилась тобой, Алиночка. И очень тебя
любила.
Горло запершило. Стало совестно и грустно.
- А вы куда, баб Нюр?- поспешила отделаться от женщины.- Не в
магазин? А то я могу сбегать, если вам что-то нужно.
- Нет-нет, девонька. Меня там такси ждёт. К детям и внукам
еду! Позвали старую на Новый год.- весело докладывает она.
