Глава 2
Петр
Я нарочно долго возился у лестницы, делая вид, что
прихорашиваюсь. Дворецкий Виззл смотрел на меня, как на докучливую
букашку, которую неплохо было бы раздавить, пока она не наделала
бед. Рот неодобрительной трещиной прочертил его лицо, и он напомнил
мне древнюю нежить из энциклопедии зимних тварей. Даже слуги не
одобряли меня в этом доме.
Задержался я не зря: родственнички устали сидеть в парадных
позах и успели перекинуться парой фраз. Я остановился у приоткрытой
двери в утреннюю гостиную. Всегда поражался безвкусному,
аляповатому декору этого дома.
— Арман! — горько восклицала мачеха. — Сколько раз мне тебя
умолять: смирись! Мы ничего не можем поделать с тем фактом, что у
твоего отца до меня был еще один брачный полет! И его первая жена
ведунья, и его сын…
— Наглый выскочка, — пробормотал мой сводный младший брат.
Скажи Арманчик что-либо оскорбительное о моей матери, наша
встреча после пяти лет разлуки, в которой мы особо друг по другу не
скучали, началась бы со знатного хука в его аристократическую
драконью морду. Я подождал еще минуту и толкнул дверь.
— А вот и я! — надеюсь, мое лицо достаточно блистало радостью. Я
даже очки снял. Пусть видят, как чисты мои глаза.
Семейство Ганье, расположившееся на диване в гостиной,
напоминало родню, собравшуюся у гроба покойника, причем покойника в
высшей степени неприятного.
— Пётр, как я рада тебя видеть, — скорбно проговорила матушка,
подав мне руку для поцелуя.
Арман кивнул, отчетливо скрипнув зубами. Юный Антуан, не обращая
на меня внимания, продолжил заниматься обычным делом – незаметно
выуживать и рассматривать козявки из носа (за пять лет он
повзрослел, но любимый вид досуга, как видно, не сменил). И только
Эмилия шагнула вперед и крепко меня обняла. Она всегда была
единственным вменяемым членом этого семейства.
— Я рада тебя видеть, Петя, — прошептала она.
— И я тебя, Эм, — искренне сказал я. — Ты просто сияешь.
Сестра грустно улыбнулась комплименту. Она ничего не
унаследовала из аристократической красоты своей матери, зато взяла
от отца острый подбородок и глубоко посаженные глаза. Умные,
грустные глаза человека, ничего не ждущего от жизни. Ее считали
скучной и некрасивой. Старая дева в двадцать девять лет со всеми
полагающимися обязанностями непристроенной женщины-дракона:
благотворительность, посещение выставок современного искусства,
безупречная репутация в плане любовных похождений. Сомневаюсь, что
они были, эти похождения, под таким-то контролем матери и брата. Я
думал, это пережитки прошлого, но нет – высшая знать Сильверграда
до сих пор следовала устоям столетней давности.
— Антуан, — печально велела матушка своему младшенькому, как раз
извлекшему из носа какой-то, судя по заинтересованному лицу,
незаурядный экземпляр козявки, — пожми брату руку.
— Нет, нет, — быстро проговорил я. — Не стоит. Обойдемся без
рукопожатий с детьми. Эпидемиологическая обстановка в городе… не
очень.
Ганье уселись и выжидающе на меня уставились. Все, кроме Эмилии.
Сестра отошла к окну. Ей никогда не были интересны деньги. Она
призналась однажды, что мечтает иметь собственную мастерскую и
делать серебряные украшения. Отец даже подарил ей набор
инструментов незадолго до смерти. Думаю, их у Эм отобрали сразу
после похорон. Я тогда уехал. Жалею, что не задержался и не
поддержал Эмилию.
Я сел в кресло, хотя Ганье не приглашали меня вытянуть усталые
ноги. Они продолжали молчать и дружелюбно улыбаться. Как бойцовая
собака, готовая откусить вам голову.
Первым не выдержал Арман:
— Ты явился за наследством? Спустя столько лет?
О, да мы искренне возмущены! Как же, старший брат все-таки
потребовал свою долю!
— Да, Арманчик, — ласково проговорил я, знаю, как сильно брат
ненавидит любые уменьшительно-ласкательные игры с его именем. — Я
приехал забрать то, что принадлежит мне по закону. Папин ресторан
«Вольный маг».
