– Мама, смотри как я умею! Ой!
Поворачиваю голову на голос сына проверить, что там за «ой» у него случился. Ускоряю шаг, не сводя глаз с Димки, и вдруг…
Бамс!
На ходу врезаюсь в стену. Ой, не в стену, а чью–то твердую грудь. Отскакиваю от нее на полметра.
По моим пальцам стекает липкая теплая коричневая жидкость. Но это пустяки! А вот то, что я вижу, когда перевожу взгляд со своей руки с зажатым в ней стаканчиком на человека перед собой…
С ужасом смотрю, как расползается коричневое пятно на белоснежной рубашке представительного вида мужчины. У него для пущей важности в одной руке кейс для бумаг. Деловой дядька.
Угораздило же меня врезаться в него и выплеснуть на его рубашку шоколадный коктейль.
– Простите! Честное слово – я не хотела! – выпаливаю.
Это все из–за Димки! Он катается на электромобиле, заехал на газон и, кажется, забуксовал. Я поспешила ему на помощь, и вот – катастрофа!
– Смотри куда прешь, курица! – зло рявкнул мужчина, нависнув надо мной. Аж волосы на голове зашевелись, а в солнечном сплетении сжался тугой комок страха.
– Простите… – мямлю. Что делать – лихорадочно соображаю. – Я… я куплю вам новую… рубашку. Взамен испорченной… Или эту постираю…
Где куплю? Когда куплю? Как стирать? – проносится в моей бедовой голове.
Как мама активного пацана, я предпочитаю практичную одежду для него и себя, поэтому светлого в нашем с Димкой гардеробе нет, а то, что есть, стирается легко и без заморочек. Как стирать или отбеливать белое я в душе не чаю. А у этого мужика рубашка из какой–то явно дорогой ткани.
Купить?
Мы стоим посреди городского парка, до ближайшего магазина мужской одежды далеко, а до нашего с Димкой дома еще дальше.
Тут фонтан недалеко, предложить застирать там? Ну, ты совсем уже, Агния!
Но я же виновата! Надо что–то делать!
– Засунь свои извинения знаешь куда! – гремит надо мною.
Губы начинают неконтролируемо дрожать. Я уже готова зареветь. Зачем так грубо? Я же девушка. На меня никто никогда не ругался. Я виновата, да, но это не повод оскорблять меня.
– Ай! – вдруг нечеловеческим голосом вскрикивает мужлан и взмахивает руками.
Кейс взлетает вверх, в полете открывается и из него сыплются на асфальт бумаги… Как листья осенью от порыва ветра. Усеивают все вокруг белыми прямоугольниками.
А сам мужчина приземляется пятой точкой прямо на капот электромобиля. За рулем которого…
О боже! Мой сын!
– Димка! – вырывается из меня крик, и я бросаюсь вперед, но останавливаюсь, увидев лицо пострадавшего.
Оно искажено не то от боли, не то от ярости. Он медленно сползает с капота, швыряя в сторону электромобиля взглядом, от которого кровь стынет в жилах. Сжимает кулаки.
– Ты… – поднявшись, он поворачивается к Димке, нависает над ним, и мое сердце замирает. Неужели бугай кинется на маленького ребенка? Я ему тогда… я…
Глаза расцарапаю как минимум! Я своего ребенка буду защищать до последнего. Забуду все приличия, если потребуется. За бой в аффекте вроде бы не наказывают.
Тоже сжимаю кулаки, готовая кинуться с тумаками на хама. Который, между прочим, помял капот электромобиля, а мы его взяли на прокат!
Ох, чую, полетят сейчас клочки по закоулочкам!
Но мой сын, мой маленький, бесстрашный Димка, сидит за рулем, широко раскрыв глаза, и вдруг говорит хаму угрожающим тоном:
– Нельзя ругаться на мою маму! Она не специально!
Защитник мой! – топит меня гордостью и нежностью одновременно.
Перевожу взгляд на обидчика, готовясь к новой порции гнева и оскорблений.
А вообще почему, действительно, я должна терпеть подобное обращение? Не позволю себя обижать! Тем более на глазах сына.
– А вы куда смотрели? – прищурила я глаза и воинственно сдула прядку с глаз. – Сами, поди, уставились в телефон и налетели на меня! А это, – пальцем указываю на капот электромобиля, – мы взяли в аренду. А вы – его помяли! Будьте добры, платите за порчу чужого имущества!
