Дом дедушки стремительно пустел: сначала уехал Хал, прихватив с собой Баюна, потом Шишма, следом за ними мы отвезли на вокзал маму. Дед понимал, что скоро придёт черёд прощаться и с нами, поэтому ходил чернее тучи, часто замыкался в себе и сидел с самокруткой на лавочке часами.
Баба Жита и Итья остались со Сладом, а я, переборов страх, направилась на болото. Первый снежок припорошил землю, но пока не хрустел под подошвами. Первое, на что я обратила внимание в лесу, – щебет птиц, греющихся под скромными лучами солнца. Через несколько метров на дорогу выскочил зайчонок, не успевший сменить шубку на зимнюю. Лес ожил, несмотря на то что скинул нарядную зелёную листву, готовясь к долгой зиме.
Я села на поваленное дерево и принялась ждать. Через несколько минут вдалеке показалась фигура. Аюшка поспешно переставляла гусиные ноги, зябко кутаясь в ватник. Не успела я и слова сказать, как болотница заключила меня в крепкие объятья и принялась тараторить:
– Ой, родненькая! Живёхонькая! Ой, сколько слёз пролила я! Прости, не сберегла я тех двоих. Каюсь, но припарок у деда твоего не было, а на болото уже бы не сбежала, люди по деревне ходили. Прости меня!
– Всё хорошо, я понимаю. Где твой муж?
– Так дома. А что случилось?
– Я тебе подарок принесла, – замёрзшая рука протянула хозяйке болота картонный пакет, – да и с него надо снять это, – я показала рукой что-то похожее на вытянутую морду.
– Ой, подарочки! А у меня ничего тебе нету. Обожди, я венок принесу! Вчера только сделала!
– Аюшка, – я придержала её за руку, – мне не нужно подарков от тебя. Вы и так сделали много хорошего! Я от чистого сердца поблагодарить тебя хочу.
Девушка замешкалась, раскраснелась и приняла пакет, доверху набитый девичьими радостями: масками для лица, лосьонами и кремами.
– Мужу не надо ничего снимать. С тобой как случилось… Ну, спало само заклинание. Не хочу вспоминать тот день, но видела бы ты глаза своего деда, когда меня в доме узрел! – болотница засмеялась, прикрывая рукой пухлые губки. – Ты как? – робко спросила она.
– Я хорошо, восстановилась, как видишь. Как с мужем? Я так понимаю, развод отменяется?
– У нас ледовый месяц! Подарки, свидания!
– Может, медовый?
– Какая разница? Главное, что он понял, я поняла. Вот над дитятком работаем сейчас, – опять прикрыла рот рукой, раскраснелась, как самовар.
– Что тогда произошло? Мне никто ничего не говорит…
– А зачем? Змеюку ты убила, в рот ей брикет засунув, после этого дерево начало рушиться, ну и все твои из него и выпали. Дом сразу же разваливаться начал, мой говорит, это из-за взрыва, а я уверена, что это потому что Алтея того… Ну, ты поняла. А потом нам уже никто и ничего не ведал. Пацанёнок как?
И здесь я замялась, старалась не смотреть в пытливые глаза собеседницы, подбирая правильные слова.
– Акиа, я знаю о планах на него. У тебя всё получилось?
– Он теперь мой сын. Только никто не должен знать… Понимаешь…
– Я понимаю, а рот будем держать на замке. Ты за это не переживай! – болотница сделала жест закрывания рта ключом и будто выкинула ключ в трясину.
Мы ещё долго болтали о пустяках и женских радостях, гуляя по лесу. Обе понимали, куда шли, но об этом не говорили. Дом моей бабки был точно таким же, как в видении, только самой её не было. Я воровато огляделась по сторонам и шагнула за остатки забора. Огромный котлован зиял на месте колодца. Чёрная земля подглядывала из-под редких островков снега. Я подошла к краю дыры и увидела кусок чьей-то кости, скорее всего змеи, потому что позвонка такого размера нельзя встретить даже у медведя.
