В ночном небе сияли волшебные огни. Город-на-отмели праздновал свой первый юбилей. Через приоткрытое окно доносились песни, музыка и смех. А на полу склада лежал труп. Кто-то взял да и раскроил череп известному купцу Кириллу Митричу.
Фамилии-то себе понапридумывали только человеки, чтобы не запутаться, кто чей родственник. У прочих обитателей Муромских лесов такой проблемы не возникало, оттого и фамилий у них не было. Убитый был анчуткой. Человеки их еще называли водяными чертиками. Любой анчутка за такое прозвание немедля вызвал бы на дуэль, да только как хотя бы докричаться до такого верзилы, когда ты росточком всего в десять линий? Ежели кому удобнее считать в новомодных английских дюймах – на них сейчас, по слухам, даже человеки перешли – то десять линий составляли ровно один дюйм. В общем, мелюзга, как выражался леший.
– М-да, дела… – протянул Руслан.
Это был высокий, почти в одиннадцать линий, молодой анчутка в лазурном мундире пограничной стражи. К слову сказать, полная копия с одеяния человеческих гусар. Разве что шнуры на мундире были не веревочные, а из тончайшей серебряной нити. Стоили они страшно дорого, но анчутки, по правде говоря, всегда слыли первыми модниками в Муромских лесах. Тут они могли дать фору даже эльфам.
Напротив Руслана, по другую сторону от трупа, стоял угрюмый лесовик. Этот ростом был даже чуток пониже дюйма, зато заметно широк в плечах. С поправкой на пиджак раза так в полтора пошире Руслана. Лесовики предпочитали одежду посвободнее, зачастую даже мешковатую, однако конкретно этот носил строгий серый костюм с галстуком. Вполне приличный даже по меркам анчуток.
– Да, дела, – согласился лесовик. – У меня. А вы кто и зачем тут будете, господин пограничник?
– Я тут буду расследовать убийство, – строгим тоном ответил анчутка, и отрекомендовался по всей форме: – Капрал Руслан из пограничной стражи. Вот мои документы.
Руслан вынул из-за обшлага рукава плотный конверт, и вручил лесовику. В нём лежало рекомендательное письмо, где означенный капрал был прописан как официальный представитель Синего князя в расследовании убийства купца из народа анчуток. Письмо скрепляла княжеская печать с короной из волн. Лесовик внимательно изучил письмо, даже печать понюхал, и вернул его обратно.
– Ну что ж, – сказал он. – Меня вы, стало быть, можете звать Пал Денисыч.
Он и вправду походил на сыча. Кустистые седые брови, нос крючком и недовольный немигающий взгляд, который как бы говорил: надо же какая нахальная мышь попалась! Сожрать бы, да не положено. Вслух же Пал Денисыч продолжал:
– Это если потребуется как-то меня звать. У меня, господин капрал, лицензия на розыскную деятельность по всему городу и я работаю над этим делом один.
– Больше нет, – твердо сказал Руслан.
С полминуты лесовик разглядывал его. Симпатии в его взгляде не прибавилось ни на гран. Затем лесовик пожал плечами.
– Что ж, как вам будет угодно, – произнес он. – Вот место преступления…
Лесовик указал рукой на мертвое тело с вытянутыми вперед руками. Руки тянулись ко входу. Торчащие из широких рукавов кисти были серо-синего цвета. Кожа у анчуток лазурная. С годами она становилась всё более блеклой, но серый цвет проступал лишь после смерти. Судя по оттенку, для купца она наступила где-то с час назад. Подсохшая кровь на голубом домашнем халате покойного указывала на тот же срок.
– Здесь и нашли тело, – сказал лесовик. – Телу нанесли два удара саблей сзади по затылку. От этого оно и откинуло корни. Судя по пятнам крови, первый удар нанесли, когда купец еще стоял на ногах. Вторым добивали уже лежачего.
Говоря это, лесовик указывал узловатым пальцем на темно-бардовые пятна. Большая их часть была на дощатом полу рядом с трупом. Помещение использовалось как склад, а потому о внешнем убранстве тут особо не заботились. Справа от покойного через весь склад протянулся ряд стеллажей. На них лежали рулоны тканей. Кое-где Руслан тоже приметил капли крови. Похоже, во время первого удара купец не столько стоял на ногах, сколько уносил их.
