Я стояла у стеклянного стола в своем небольшом, но уютном
кабинете с видом на парк и, сжимая планшет холодными пальцами,
старалась унять сердцебиение. Сегодня был мой первый рабочий день в
ООН, ровно через десять минут начинался мой первый в жизни брифинг,
и я, посматривая на часы, чувствовала тремор в конечностях.
В соседней комнате, которая представляла из себя небольшую
приемную, трудилась мой секретарь фрау Бауманн, при знакомстве с
которой мое волнение увеличилось в разы. Строгая немка средних лет
с идеальными манерами и безупречным послужным списком годилась мне
в матери, и я не представляла, как с ней взаимодействовать. При
одной мысли, что я являюсь ее непосредственной начальницей и должна
отдавать ей распоряжения, мне становилось не по себе.
Машинально я прошлась ладонью по узкой юбке, разглаживая ее, но
в этом не было необходимости - костюм сидел идеально. Согласно
швейцарскому этикету, оделась я чрезвычайно консервативно. Строгая
деловая одежда, закрытые туфли, никаких излишеств в украшениях,
парфюме, прическе или макияже.
Чувствуя дрожь в коленях, я бросила взгляд на кожаное офисное
кресло, но отказалась от мысли присесть. “Предпочитаю умереть стоя,
как Новосельцев…” - нервно усмехнулась я и отошла к окну, откуда
открывался красивый вид на парк. Идеально подстриженные лужайки,
живая изгородь и небольшой искусственный водоем, по центру которого
располагалась металлическая скульптура, изображающая глобус -
символ и эмблема ООН. Кроны деревьев слегка раскачивались под
порывами зимнего ветра, и я, отмечая этот факт, вздохнула. Женева с
ее умеренным климатом очень отличалась от тропического
Лос-Анджелеса, и я все еще подсознательно искала взглядом пальмы,
а, не находя их, вновь возвращалась в реальность.
Оторвавшись от пейзажа, я холодными пальцами активировала
планшетник. Нужно было еще раз пробежать глазами по плану
мероприятий на ближайшие несколько дней.
Однако, не успела я открыть документ, как в приемной послышался
голос моего секретаря и через секунду на пороге появилась Гвен
Ройснер, с которой я имела честь познакомиться еще на коференции в
Ле-Бурже. Она входила в правление и была моим куратором.
- Еще раз доброе утро, Злата, - поздоровалась она. - Герр Юргенс
перенес заседание во второй конференц-зал, в соседнем корпусе,
рядом с Залом Советов.
- Да, фрау Бауманн меня уже предупредила, - кивнула я.
Конференц-залы, разные по значению, применению и объему, были
разбросаны по всему комплексу дворца, и мой секретарь скрупулезно
ознакомила меня с каждым из этих пунктов.
- Тогда пойдемте, покажу вам, чтобы вы не заблудились, -
добавила она, и на моем лице замерцала улыбка.
- Спасибо.
Я понимала, что она курировала меня по указанию Генри, но все
равно была благодарна за поддержку в новом для меня мире.
Мы вышли в приемную, и мой секретарь на секунду оторвала взгляд
от монитора, ожидая указаний. Не получив их, она продолжила работу,
а мы направились в коридор.
Мой кабинет находился в непосредственной близости от кабинета
фрау Ройснер и герра Юргенса, и не было сомнений, тут тоже не
обошлось без вмешательства Генри.
Как мне стало понятно, сам король официально не имел никакого
отношения к ООН, но каким-то образом имел влияние в этом учреждении
- дружеское ли, финансовое, я не знала и не хотела в этом
разбираться.
- Когда-то второй конференц-зал был кабинетом президента Совета
Лиги Наций, - заговорила Гвен, пока мы спускались на лифте, и я
вновь благодарно ей улыбнулась. Она видела мое волнение в первый
рабочий день и, скорее всего, пыталась сбавить градус
напряжения.
Выйдя из лифта, мы очутились в мраморном круглом фойе,
заполненном людьми, и вновь направились по длинному коридору,
однако, проходя мимо очередного зала заседаний, я напряглась.
Именно здесь я дала согласие на работу в ООН после встречи с
Генри.
