80-й годовщине разгрома
немецко-фашистских войск в Сталинградской битве и павшим Героя
Великой Отечественной войны ПОСВЯЩАЕТСЯ
Часть I. Жаркое лето
1941-го
Яркие солнечные лучи пробиваются через ветви ивы, которые та
старательно промывает в чистой проточной и очень тёплой воде. Они
медленно колышутся, то опускаясь в прозрачные струи, то слегка
приподнимаясь над ними, словно лишь затем, чтобы вдохнуть побольше
воздуха и снова окунуться обратно. Дышать трудно – воздух раскалён
на астраханском солнце. Прогрет так, что деревья, кажется, льнут
поближе к воде – труда, где прохладнее. Иначе им просто не
выжить.
Но здесь, в тени деревьев, на песке,
не успевшем остыть за ночь, не слишком жарко. Приятный прохладный
ветерок дует с речного простора. Где-то рядом поют птицы, стрекочут
кузнечики. С тихим плеском, устало и лениво, накатывают на берег
маленькие волны. Они шуршат, наводя на окрестности сонный морок.
Под эти тихие размеренные звуки так хочется спать: закрыть глаза и
раствориться с природой.
В этом райском уголке, забравшись на
самую дальнюю оконечность острова, разделившего Волгу на два
широких рукава, двое. Он и она. Девушка 18 лет и парень, которому
недавно исполнилось 20. Забрались в самую глушь, подальше от
людских глаз, чтобы никто не смог услышать их сокровенного
разговора. Ну, и всего остального не увидеть, что происходит между
ними. Влюбленным не нравится, когда за ними наблюдают. Или даже
когда лишь бросают на них случайные взгляды. А уж тем более, если
любопытные.
Здесь никто не увидит их и не
услышит. Южная оконечность острова Городской, что расположился
посредине Волги между двумя, восточной и западной, сторонами
Астрахани, – издавна пристанище только рыбаков. Но теперь их нет,
поскольку они любят приплывать сюда ранним утром, когда ещё не
наступила сильная жара, и можно наблюдать, как маковки церквей,
расположенных в кремле, начинают расцветать золотыми огнями. Это
делает главный астраханский художник – солнце.
В это время, пока прохладно, и над
рекой стелется низкий туман, рыбаки сидят на берегу или, отплыв
поближе к фарватеру, караулят рыбу в деревянных бударках, – так
здесь издавна называют небольшие лодки с высоким носом. Здесь
неподалеку есть лодочная станция. Но многие приходят издалека,
установив бударку на сооружение с двумя велосипедными колесами.
Впрягутся в него и тащат посудину за собой по ночным улицам.
Но теперь никого нет. Рыбаки давно
разъехались. Всё тихо вокруг. Только волны и птицы, да ветерок
шуршит листьями.
– Тёма… Тёмочка… ну, хороший мой…
пусти, – голос Лёли мягкий, ласковый, уговаривающий. Артём не может
сладить со своим желанием целовать девушку снова и снова. Он нежно
обнял её и, когда не прикасается к её губам своими, глубоко вдыхает
аромат, – пахнет луговыми травами и какими-то цветами. А может
быть, это духи? Значит, Лёля их взяла специально у старшей сестры,
чтобы его порадовать! Значит…
– Тёма… Ну, что ты в самом деле… –
голос Лёли становится всё настойчивее и серьёзнее. Она уже устала
целоваться, даже голова закружилась и всякие глупости,
непозволительные для девушки и комсомолки, в голову полезли. Теперь
ей кажется, что пора прекращать, пока не «заигрались». Она уже
наслышана от подружек, каково это бывает. Сначала смешки да
поцелуйчики, хиханьки да хаханьки, а потом то, что называют
«незапланированная беременность».
«Этого мне только не хватало!» –
подумала Лёля и ощутила, как по телу пробежал холодок. В их семье
подобного не случалось. Такое считается позором – чтобы незамужняя
девушка понесла от парня!
Артём и не думает её отпускать: в
каждом слове девушки ему слышится не серьезное нет, а
лёгкая соблазнительная игра, ведущая в заманчивые дали, которые
скрываются под её тонким ситцевым белым платьем в мелкий синий
горошек. Если совсем уж честно, то Артём мечтал сегодня увидеть,
что скрывается под одеждой Лёли. Но даже себе боялся признаться в
этой мечте. Она казалась ему слишком откровенной. И одно дело
мечтать, а совсем другое – воплощать в реальность.
