Что в романе:
Как и в первой части, много сцен 18 +, жестокости,
насилия;
Хэппи Энд — однозначно;
Непростой клубок взаимоотношений между
героями;
Интриги;
Всем приятного чтения!
_______________
АЛИСА
— Давай не пойдём туда! Лиска, мне восемнадцати нет, меня
вышвырнут взашей!
Настюхино хныканье мне осточертело еще по дороге. Мы стоим у
клуба, неоновая вывеска ярко переливается огромными алыми буквами
«Анаконда». Этот кабак Руслан любит больше других, здесь когда-то
мы встретились при очень неприятных обстоятельствах. Блин, прошло
только полгода, и воспоминания о той гребаной ночи, когда меня
вытолкнули из микроавтобуса два амбала, и потащили в кабинет к
Соколову, еще свежи.
Криво усмехаюсь, поправляю мини юбку. Настя переминается с ноги
на ногу, пока я пялюсь на двери, они постоянно в движении, то
открываются, выплевывая пьяных завсегдатаев, то проваливаются
внутрь, поглощая новых любителей потусить.
Если Руслан скрывается (неважно, от кого, от ментов или от своих
несостоявшихся палачей), он по любому тут. В клуб пускают лишь
проверенных, фэйс-контроль здесь на уровне.
— Алис… — ноющим тоном продолжает третировать меня Настька, и я
резко выдергиваю руку и её цепких пальцев.
Подружка слиняла из интерната, сегодня Галюнина смена, так
сказать, ночь свободы для детдомовцев. Киваю на дверь, и тащу её за
собой, как собачонку на поводке.
— Не ссыкай, никто тебя не выгонит. Ты же со мной, а мне сюда
доступ всегда разрешен.
— Какого фига мы будем делать? — не унимается она, сдувая с
пухлой щеки мелкий завиток волос. — если утром от меня унюхают
перегар, мне кранты! Запрут в «карцере» и заставят драить
туалеты!
— Как будто в первый раз, — безжалостно бросаю в ответ.
Вспоминать о годах, проведенных в детском доме (концлагере) не
хочется. За каждую провинность нас жестоко наказывали, Рогозина не
делала скидку на возраст, и в качестве безропотной мойщицы сортира
побывали все девчонки от восьми до пятнадцати лет. Тем, кому было
уже семнадцать — восемнадцать, эта тварь устраивала «тёмную», но не
в общепринятом понятии.
Девчата шептались, типа их поодиночке вталкивали в тёмную
комнату, которая всегда была заперта, и там, в кромешном мраке,
кто-то насиловал. Толпой…
— Подожди ты, — тянет за рукав куртки Настёна, и мы
останавливаемся в полуметре от входа, где маячит охранник. — не
дуркуй ты, позвони Олегу, пусть передаст твоему Руслану, что ты
хочешь с ним увидеться! Вечно прешь напролом, а потом проблем по
гланды! Ты думаешь, он тебя по головке погладит, когда ему доложат,
что ты косая шляешься по клубу?!
— Ага, по головке пусть свою мымру гладит, а мне он не смеет
указывать, ясность полная? Ну, ты и трусиха, Настюха! —
захлестывает меня злость, топаю ногой, толкнув подружку в плечо. —
короче, как хочешь! Я пошла.
РУСЛАН
Он не перебивал Егора, пока тот делился своими соображениями и
рассказывал, что толкнуло его пойти против воли Алекса. В кабинете
было прохладно, кондиционер неожиданно сломался, но Рус чувствовал
себя так даже комфортнее. В духоте плохо думалось, а ему нужны были
свежие мозги.
— Да ты садись, чего стену подпираешь. — кивнул на свободное
кресло напротив Соколов.
Парень устроился в нём, наклонился вперед, открыто встретив
пытливый взгляд мужчины.
— Алекс полный мудак, прикидывается заботливым папашей, чтобы
подобраться к Алисе. Мне он полностью доверяет, я не раз был
свидетелем его встреч с Марой. Они планировали через девочку
захапать миллионы её деда, но я думаю, Мара боялась Алекса. — Егор
задумался, — есть на то причина.
— Они были любовниками много лет. Об этом я знаю.
— Нет, не совсем так… — неуверенность на лице парня подсказала
Руслану, что он опасается выкладывать всё, возможно, не до конца
доверяет ему самому или тоже боится Алекса.
