Море крови водопадом стекало по
рукам. Паника захлестнула меня и не давала вдохнуть полной
грудью. Я сидела сверху на нем и изо всех сил делала непрямой
массаж сердца. Кровь…так много крови, я не понимала, откуда столько
крови. Все повторялось и все циклично в моей жизни. И от этого
в душе снова разрасталась огромная черная дыра, захватывающая
все моё бытие.
—Он не дышит, Аня, — издалека
голос доносился слабым эхом, и я не обращала на него никакого
внимания. У меня осталось три минуты тридцать секунд на то, чтобы
спасти жизнь. Я не сдамся и не отдам его в руки смерти, потому что
еще рано. Я не смогу. Не хочу и не буду. Он не станет еще одним
пациентом моего персонального кладбища. Слезы градом стекали по
щекам, я даже не могла полностью увидеть его лицо из-за того, что
все плыло.
—Дыши, ну дыши же ты! Ты не
имеешь права так поступать со мной! —кричала и задыхалась от боли.
— Я перевязала артерию, найди мне источник кровотечения сейчас же.
Быстро! — крик раненого зверя разносился по округе.
—Бедренная артерия тоже
повреждена…Я зажал ее, но, Аня, это не поможет. Он потерял слишком
много крови.
Я со всего размаху ударила по
грудной клетке кулаком и услышала хруст, этот звук для меня словно
последний выстрел в грудь. Я пыталась нащупать пульс немыслимое
количество раз…пустота. На приборах, будь он сейчас подключен, мы
бы увидели прекращение сердечной деятельности. Асистолия.
Официально я умерла.
Добро пожаловать в ад,
прекрасная Беатриче. Ты не вывела из тьмы своего Данте.
Adele
“Skyfall”
Осень. Одно слово, а сколько
эмоций. Я никогда не смогу переживать эту пору года как ни в чем ни
бывало. Уже долгое время пыталась выдавить из себя всю боль,
но тщетно – она глушит меня с каждым разом все сильнее. Будто бы
стою на пирсе, а кто-то сзади толкает меня в воду, а плавать я как
не умела, так и не умею.
Нужно выдохнуть,
вдох, выдох, вдох, выдох. Тянущая боль в области сердца опять
напомнила о себе.
Сделала десять крошечных
вдохов и выдохов – так описано в одной моей любимой книге, и это
помогло избавиться от наваждения.
Правда в последнее время
помогало все реже. Спасала меня, однозначно, операционная. Я
хирург, правда все еще студент-медик старших курсов, но как
говорили, подаю большие надежды.
Во время операции тумблер обычно
переключается, и я больше не думаю ни о чем, кроме конкретно
поставленной цели – спасти пациента, дать ему шанс. Своего
кладбища пациентов у меня пока не было, но знаю, что когда-то
это случится. В моей душе уже и так есть свое личное кладбище, так
что все самое плохое со мной уже случилось давно.
Под поток печальных мыслей вошла
в медицинский душевой отсек, смыла с себя весь этот отвратительный
день и полностью настроилась на работу. Медленно вытерев пушистым
белым полотенцем влажное тело, надела форму и посмотрела в зеркало.
Что можно было бы увидеть в этой девушке? Молодость? Счастье? Боль
и скорбь — мой ответ.
Русые волосы обрамляли округлое
лицо, яркие голубые глаза смотрелись несоразмерно большими из-за
глубоких синяков — я загнала себя сама — слегка пухловатые губы
намекали на то, что меня можно любить целовать. Наверное, но в
какой-то другой параллельной реальности, где нет прицепа проблем и
панических атак.
Мой рост мог показаться многим
удобным, не высокая и не низкая, но фигура вполне обычная, все
при мне. Моя подруга часто говорила, что за такую грудь с попой
можно убить, меня пугали ее сравнения.
Дернулась, понимая, что слишком
много времени проводила наедине с собой. Соберись и выйди, ты
топишь себя. Иногда подсознание работало сообща с телом, иногда
устраивало безумные гонки и побеждало, вновь и вновь макая меня в
болото переживания, откуда самостоятельно выбраться я не
могла.
