Камилла
Моя проблема в том, что порой я не отличаю сна от
реальности.
Именно поэтому все так произошло. Тогда. Почти пять лет
назад.
— Кто там? — спрашивала мама через домофон.
Я стояла на родительском пороге. Переминалась с ноги на ногу.
Держа в одной руке зонт, а в другой — дурацкий торт. Такой, как
любит мой отчим. С коньячной пропиткой коржей. Не думаю, что это
задобрит его, но так я хоть смогу увидеться с матерью.
После долгих лет размолвки и молчания. Стыда. Агрессии. И злости
на меня за то, что я так поступила с братом.
Сводным братом.
Но он заслужил.
— Это я, — сказала я неловко в домофон. — Твоя дочь.
Камилла.
Через динамик я услышала шаги. Мать ничего мне не ответила, но
уже через секунду замок щелкнул, ручка провернулась — дверь была
открыта.
— Боже, Кэм... — Она взяла меня за плечи и хотела рассмотреть
получше. — Ты немного изменилась с тех пор, как мы с тобою виделись
в последний раз.
— А ты ни чуточки.
— У тебя... — гладила мама мое лицо в разных местах, — у тебя
морщинки появились. Вот здесь. И вот здесь небольшая. Ты
переживала? — задала мама мне вопрос, который тут же заставлял
кивнуть. Но она опередила: — Я переживала. Я страдала без тебя. И
очень рада, что ты здесь.
Она улыбалась на пороге дома. Все было как раньше.
Разве что... Я была одна. Без него.
И это было хорошо.
— Я тоже, мама. Я тоже... Счастливого Ро...
— Счастливого Рождества, — сказала мама в то же время, что и
я.
И мы рассмеялись. Обнялись. И я зашла в дом.
— У вас так вкусно пахнет. Это ты сама готовила?
— Давай, я помогу тебе с одеждой.
— Я тут презент для Дмитрия купила.
Так звали отчима. Дмитрий Дробински. Он должен был заменить мне
отца, а вместо этого наградил ублюдком-братом. Из-за которого я не
могу теперь нормально жить, нормально общаться с людьми. Особенно с
противоположным полом.
Все перевернулось с ног на голову, когда Марсель...
— Давай, не будем задерживаться в коридоре, — подгоняла меня
мама. И уже через секунду я узнала, почему. — У нас сегодня
гости.
— Гости? — удивилась я. — Это клиенты Дми...
— Он скоро приедет. Ты сама все увидишь.
Атмосфера резко накалилась.
Понимала, что переживать мне незачем. Но сердце билось как под
допингом. Пальцы мелко дрожали, но я все же смогла ими взять
салфетку, разложить ее на коленях. Придвинуть стул к
рождественскому столу. А затем я сделала самое главное, самое
трудное — подняла взгляд на Дмитрия.
Отчим сидел от меня по диагонали, но не сводил своих серых глаз
с моей персоны. Серьезный, хмурый, неприятный тип. В нашем мелком
городке его уважают, знают. Он владелец частной клиники и занят
политикой. Можно себе только представить, каким ударом ниже пояса
было дело против Марса. Его единственного и любимого сына,
наследника отцовской компании.
Я обвинила его в преступлении.
Мне было восемнадцать, было страшно. А он так сильно мечтал мне
засадить, что... я сама это сделала с ним. Засадила его за решетку.
Обвинила в том, чего на самом деле не было.
Наяву.
Но если я вижу это во сне, то это обязательно случается.
Всегда. Без исключений.
— Как твои дела, Камилла? — спросил Дмитрий, глядя уже в
тарелку. Не на меня. Видимо, чтобы поменьше злиться на падчерицу в
этот светлый и семейный праздник. — Все хорошо?
— Все хорошо. Спасибо за вопрос.
— Это радует, — отрезал он кусочек мяса и отправил его в рот.
Стал тщательно жевать и смотреть мне в глаза. Выдерживать паузу
перед важной новостью. И когда салфетка промокнула губы, я
услышала: — Ты помнишь Марселя? Моего сына...
Это стало триггером.
Я нервно усмехнулась, издала смешок. Но он граничил с
истерикой.
— Помню ли я Марселя? П... помню ли я вашего сына? Помню ли я
эту тварь, которой место на зоне?
Мать сидела и молчала. Понимала, как мне трудно жить с такой
тяжестью на сердце. Ведь я соврала, чтобы защитить себя. Иначе бы
он это сделал.
