— Не долби мне мозги! — выхожу из себя, одной рукой держа
мобильник у уха, другой вращая руль.
Снег валит хлопьями. Дворники со скрипом метут его с лобового.
Весь город колом. А на заднем сиденье тачки прыгает гиперактивный
спиногрыз моей секретарши в костюме фиксика. И плюсом ко всему у
Полины приступ предновогодней истерии.
— Но ты обещал, что этот Новый год будет особенным! — верещит
она в трубку. — Я уже чемоданы собрала. А ты говоришь, что мы будем
отмечать его тут! Как конченные нищеброды!
Намекая на особенность Нового года, я вообще-то подразумевал то
кольцо, что изготовили ей на заказ. Но теперь сомневаюсь в
твердости своего выбора.
— Все мои подруги рванули за границу! — развивает она тему, пока
я ищу свободное место припарковаться у детского сада.
— Да-да, кто в Грузию, кто в Казахстан, — размышляю вслух.
— Я про Тайланд! — визжит она. — Про Гоа! Про Мальдивы!
— Новый год без снега не праздник.
— Это без моря он не праздник!
Протискиваю своего крупного зверя промеж двух отечественных
ласточек и оборачиваюсь к пацану:
— Давай напяливай куртку. Твои сопли нам ни к чему. Знаю, чем
это кончится. Твоя мама уйдет с тобой на больничный, и мне придется
самому все дела разгребать.
— Ты вообще меня слышишь?! — срывается на хрип Полина.
— Конечно, котенок. Но давай обсудим это позже? Дня через
два?
— Майк, ты в своем уме? Сегодня тридцатое! Завтра Новый год! В
моем аккаунте уже должна быть коллекция свежих фоток с моря!
— Дядь Миша, я все, — оповещает меня пацан.
— Поль, мне пора. Я прискачу к тебе вечером. — Скидываю звонок,
не дослушав ее вопли, и выхожу из машины.
Суровая нынче зима. Три шага сделал, а уже весь облеплен, будто
тебя в сугроб окунули.
Хватаю своего подопечного за шиворот и волоку к крыльцу, где
одна нервная девочка в ободке с оленьими рожками с кем-то громко
ругается по телефону. Полина, оказывается, просто ангел по
сравнению с этим мелким монстром.
— Как это ты не приедешь?! — психует она. — Сейчас начнется
концерт!
— Курточку запахни, — подсказываю ей, проходя мимо.
— Вам-то что? Идите куда шли! — огрызается со мной и
отворачивается, надув губки.
Какие чувствительные детки пошли.
Завожу мальчишку в здание, где его ждет бабуля.
— Ох, Михаил Иванович, сердечно вам признательна! — благодарит
она меня, прижимает к себе внука и протягивает мне шерстяные носки
с резинкой в разноцветную полоску. — Вот, возьмите, пожалуйста.
Подарок. Сама вязала.
Веду бровями. Я такое радужное не надену даже под дулом
пистолета. Даже если это будут мои единственные носки. Уж лучше
босиком, чем так позориться.
— Вот спасибо, — выцеживаю бабуле и прячу это недоразумение в
карман куртки.
— Ну мы побежали, а то скоро представление начнется! — Машет она
мне на прощание и тянет пацана в раздевалку, куда суетливые
родители с детьми вливаются одной плотной жужжащей массой.
Я примерно понимаю, почему Марина сама не захотела вести сына на
утренник, спихнула все на бабулю и без условий согласилась сегодня
отработать полный день. В этом хаосе через десять минут черепок
лопнет. Не дожидаясь, пока это произойдет со мной, выметаюсь на
улицу.
Суровая девочка уже не кричит. Сидит на ступеньках прямо в
снегу, уткнувшись лбом в острые коленки и тихонько всхлипывая.
Мне надо бы последовать ее совету — идти куда шел, но жалко ее
становится. Вспоминаю себя в этом возрасте. Как дурак ждал отца на
утреннике к двадцать третьему февраля, мастерил аппликации, рисовал
открытки, а он то в командировке, то на совещании, то на
праздничном мероприятии у какой-нибудь шишки. Паршиво было
чувствовать себя сиротой при живом папаше.
— Тебя как звать? — спрашиваю у этой плаксы.
— Елка, — отвечает со всхлипом, даже не подняв лица.
