Так уж сложилась моя судьба – вместо того, чтобы сидеть весной в уютной, тесной и душной квартире, я сижу в двухэтажном, огромном и просторном частном доме. Всех моих родственников на Земле не стало, и лишь изредка ко мне приезжали старые друзья, а дети просто звонили и присылали сообщения. Каких-то два дня назад я маялся за уборкой внезапно выпавшего большого количества снега и после этой тяжелой работы еще не отдохнул, а только начал свой отдых. Зима постепенно сдавала свои позиции и вместо стойкой минусовой температуры днем и по ночам, вплотную подобралась к абсолютному для этого время года нолю.
После того, как я полдня помахал лопатой, мне как минимум надо было отдохнуть недели две, – я на это твердо рассчитывал, потому что прекрасно помнил, что в это время вовсю катался на лыжах и одновременно загорал под ярким весенним солнцем. Это было в юности: – каких то несколько десятков лет тому назад. Но я отлично это помнил, как будто это происходило вчера, или на той неделе. Но этот день или неделя так быстро пролетели, что погода успела измениться, и я ее сейчас просто не узнаю.
Вместо того чтобы дать лыжникам немного время на то, чтобы покататься по свежевыпавшему вчера пушистому снегу, весна решила покончить с долгой зимой и установить свое господство над городом и его окрестностями. Никакого переходного периода она решила не устраивать – просто, когда пробила полночь, температура на улице стала расти, и когда я проснулся, на улице уже было плюс десять, а в моей спальне было так жарко, что я начал раздеваться – сначала снял пижаму, потом трусы с майкой, а потом, когда этого оказалось мало, мне пришлось снять свою искусственную кожу и остаться в чем мать родила, – в чешуе и слизистой оболочке.
Я уже и не помню, когда я раздевался до такой степени: – в моей жизни это было всего несколько раз, когда мне становилось до такой степени жарко и душно. Последний раз это было, по-моему, в Помпее, когда лава и пепел от проснувшегося вулкана устроили всем жителям самую настоящую баню. Мне пришлось спасаться в море, где тоже было жарковато. Но это было попрохладней, чем на суше. Тогда я быстро сбросил свою накладную кожу и остался в чешуе.
Мне было в ней удобно плавать, и я провел в океане пару столетий, пока вновь не выбрался на сушу. За годы, которые я провел в океане, моя чешуя превратилась в твердый панцырь, на моем хребте вырос гребень, а на ногах и руках образовались когти и шпоры. Врагов в океане у меня не было – все меня боялись и уважали за мирный мой нрав. Но меня постоянно тянуло на сушу, и в один прекрасный день я вылез из воды и остался на континенте, чтобы продолжить свою жизнь на суше.
Несмотря на то, что я был довольно крупной особью, несколько раз я впадал в оцепенение и, проснувшись после такой оздоровительной спячки, начинал свою жизнь с ноля – сначала с эмбриона, покрытой слизью и чешуей, а потом мой организм принимал ту форму, в которой мне было удобно жить. В последний раз мой организм принял форму человека и я, спрятав свое первоначальное, с чешуйками тело под накладной кожей, дальше развивался как обычный человек: – провел детство и юность с моими друзьями, потом поучился в средней школе и сходил в армию.
Прежняя моя жизнь в теле ящера вспоминалась мне очень редко, и мне ее было, совсем не жаль. Наоборот, в обличье человека я чувствовал себя очень уверенно и свободно. Превращаться снова в ящера с другой планеты мне не хотелось: – я бы оставался человеком на несколько сот или тысяч лет. Свою настоящую родину я совсем не помнил, лишь несколько рассказов моих родителей. По их словам, на планете, откуда они прилетели, был огромный теплый океан, а суши было совсем немного. Что их заставило построить звездолет и улететь в другую галактику, мне непонятно – это для меня осталось тайной. И когда после нескольких сотен лет они погибли, я остался совсем один и почти не вспоминал своих настоящих, биологических родителей.
