Андрей
— Андрей, это не обсуждается, ты
женишься на Софии и точка, — безапелляционно заявил отец.
Интересно, где же я так мощно успел нагрешить, что жизнь такую
свинью подложила? От одной мыли о браке с этой девицей
выворачивало. — Сын, вот только не надо делать такое лицо, как
будто невесть что предлагаю. К твоему сведенью, она молодая
привлекательная девушка из хорошей семьи, в придачу, со слов её
деда, давно в тебя влюблена.
— Ты сам-то веришь в то, что
говоришь? — откровенно заржал я. — Единственное, что верно из
перечисленного, что она малолетка, и в данном случае это далеко не
плюс, а минус. Кого обманываешь? Видел я эту соплячку, когда ей
было лет тринадцать. Белобрысая жертва концлагеря, без слёз и не
взглянешь, да к тому же проныра.
Отлично помню, как познакомился с
этим тощим недоразумением под названием София. Если, конечно, это
можно назвать знакомством. Она лицезрела мой голый зад, а я - её
пылающие красные щёки. Мелкая зараза вместе с дедом гостила у нас в
доме на выходных и забрела в мою комнату в пикантный момент. Я как
раз всеми правдами и неправдами заманил туда жёнушку одного из
компаньонов отца и даже успел снять с дамочки платье. Сволочь
прыщавая удирала, сверкая пятками, а за ней и мадам упорхнула.
— Видел он её в тринадцать лет.
С тех пор у неё во внешности много что поменялось, — фыркнул
родитель и очертил на себе огромные буфера. — Поверь, когда ты с
ней встретишься, тебя ждёт сюрприз.
— Слушай, а если она вся такая
распрекрасная, может, лучше ты на ней женишься, а? — предложил я
вариант, хотя знал, после него закрутится буря, и был прав.
Папик побагровел и из сытого кота в
домашнем халате и удобных тапочках на полосатый носок перекинулся в
Исаева Виктора Борисовича. Мужика, который, сметая на своём пути
конкурентов, поднял бизнес с нуля и с каждым днём, несмотря на
сыплющийся песок из одного места, его расширял.
— Не вздумай ляпнуть что-нибудь
подобное при матери! Ты меня понял? Шкуру спущу! — зло зашипел
Виктор Борисович, но взяв со стола их фотографию с мамой,
смягчился. — Верочке скажем, что ты женишься, потому что
влюбился.
Каждый раз поражаюсь отцу. С мамой
прожил в браке тридцать лет, и до сих пор с неё пылинки
сдувает.
— Бред, как только мама увидит
пигалицу, нас сразу раскусит. Она никогда не поверит, что мне могла
понравиться такого плана девица. Лично я отказываюсь врать и тебе
не советую, проще сказать всё как есть.
Виктор Борисович тяжко вздохнул, мега
аккуратно поставил фотографию на своё место и затряс передо мной
возмущённо рукой.
— Что против Софии имеешь?! Зачем на
девочку наговариваешь? Или что-то знаешь о ней, чего я не знаю?
— Ты прикидываешься или правда не
понимаешь? — бросил я. — Ты мне втюхиваешь в жёны внучку
Ладонского. Да я близко без особой надобности не подойду к
человеку, в котором хоть одна капля его крови плавает, а тут не
капля, а ведро целое. Это не ты, а я последний договор с этим
хитрым дедулей курировал, это я у него из глотки потом деньги по
контракту вырывал. Удивляюсь, как я не сдох.
— Не преувеличивай, сын. Не так уж
Ладонский и плох. Мы вместе с этим хитрым лисом дело открыли, это
потом дороги у нас разошлись, а теперь их надо обратно
соединить.
— Да кому надо-то… Мне и так
живётся…
— Тебе надо, вот кому, детям твоим,
внукам… Не дорос ещё отца учить как делами управлять. Как сказал,
так и будет. Я тоже думал, что в тридцать всё знаю и умею. Если что
не устраивает, дорога открыта, вали на все четыре стороны.
— Эх, — усмехнулся я и встал с
кресла, — да не проблема.
— Довёл всё-таки, паршивец, — услышал
я вслед и в кабинете запахло валокордином.
Остановился.
— Виктор Борисович, не надоело один и
тот же спектакль играть несколько лет? Что, сердце опять
прихватило?
