Он мрачно продирался сквозь густой воздух, будто вот-вот найдет, настигнет её.
Воздух этот был похож на кисель,
но явно не фруктовый: будто в нем – концентрированном, как желе, растворили сигаретный дым. Весь дым Мира.
Уже приближаясь к пробуждению, уже видя свет этой «проруби» реальности изнутри, он ещё верил, что догнать её – возможно. Всё-ещё возможно.
Everything But The Girl– Missing
Через мгновение его всосала действительность вместе со светом из-за штор. Удобный ортопедический матрац, вежливо здороваясь с его спиной, упруго утверждал, что иллюзии остались позади. И туалет – первый утренний друг – близко. Он потянулся всеми конечностями, тыльной стороной кисти протер глаза, и издал то ли ртом то ли голосом сопровождающий тесты в теле звук-«потягивание», который – он был уверен в этом точно – никто не услышит.
Может, оно и к лучшему.
Будильник тут-же зло захихикал каким-то противненьким смехом тролля. И зачем он поставил сам себе такую гадость?? Он его выключил, и заученным движением включил ретро радио. Русское. Почему-то.
Нужно просыпаться. Сегодня – съемка, ради которой он вернулся сюда. Не на долго. В Столишн. Из райских Тайских «кущ».
Между узнаваемыми разной степени (и отклика внутри), зазвучала песня, навивающая больше чем просто мысли или воспоминания…
Влад Сташевский – Нет у меня друзей, и нет врагов.
…меня уже никто не ждет, лишь только эхо горьких слов, любовь здесь больше не живет… – захотелось напеть ему, но
во-первых, петь он зарекся давно,
во-вторых – песня как-то болюче покалывала, будто попадала в слабое место. Проникала прям под кожу так ощутимо, что даже всерьез раздражала. Своей рэтро-заученностью, культовостью,
всеми эхо-а-ми своими. Откуда-то оттуда, с тех давних времен.
Когда-то он угарал над подобными песнями, их принцо-попсовостью. Имел веское право.
Когда-то он приложил руку к этой аранжировке. Паааантов в нем было столько, что он, помнится, запросто отказался от гонорара: будучи звездой почти вселенского масштаба, он не нуждался в таких «левых» попсовых доходах – так, раздаривал свои прогрессивные саунд-наработки «с барского плеча.» А кормил его – свой ультрамодный проект. Который существовал не долго, но аукается ему до сих пор. Десятилетия спустя.
«Розовый фламинго» здесь тоже часто играет. Ну и пускай играет. Кто теперь все это вспомнит?
…кроме вот таких рэтро-бакланов, как он.
Тут главное, чтоб никто не узнал, что он – приверженец такого немодного репертуарчика. Обычность, заурядность – его заклятый враг. Ведь он снова явился раздавать стиль.
Лишь бы стиль не раздавил его.
Звонок вывел его из тумана задумчивости. Задумчивости этими неясными ощущениями.
– Тим, ты проснулся? Да? – щебетала администратор телепроекта – молодая, бойкая, и довольно борзая девочка, которая знатно бесила тем, что такие уже не падают от него в обморок. Он теперь каждый день смирялся с этим вот «динозавр, фрэшмен на пенсии», «глубокое рэтро»… – Не подведи меня, ладно? Тебя забрать? Нет, одеть – это ты как-нибудь сам. Ты, без обид, эммм… трезв? Да? Всё гуд? Ну умница, собирайся, настраивайся. Я с тобой. Пока ещё мысленно! Всё, бай, на связи. Не опаздывай, пожалуйста.
Без обид: он ни к алкоголю, ни к веществам не прикасается вот уже годы и годы. Всё это вообще-то слишком портит экстерьер – то, что когда-то вывело его «в люди» и стало главным фундаментом в жизни, ведь когда-то именно его внешность открывала ему любые двери и немыслимые возможности того «волшебного» времени…
И что теперь от неё осталось?
Он испытал эту метаморфозу на собственном опыте: он, конечно, быстро сумел растерять себя на гребне успеха, расслабившись,
