Весь день Фрося колесила на автобусе, исправно исполняя
обязанности кондуктора, туда и обратно по одному и тому же
маршруту. В периоды, когда салон был полупустым, и пара человек
дремали обилеченными, взгляд девушки (хоть Ефросинии было за
тридцать, «эпитет женщина» примерять даже мысленно она на себя все
еще не стремилась) уходил за окно, помимо городских дворов и
поблеклых тополей вдоль дороги, то растворялся в памяти, то
останавливался на прохожих. Особенно когда автобус, в котором она
уже несколько смен подряд примеряла на себя роль кондуктора,
проходил мимо университета, Ефросиния Сергеевна вглядывалась в
мужские лица, особенно те, что с портфелями в пальто. Таков был
образ ее Артема Леонидовича. Неужели все эти пятнадцать лет она
провела с образом?
***
Память то и дело ее уносила в студенческие годы, когда она
заметила Артема в школе вожатых, а потом они уже вместе руководили
одним из отрядов в летнем лагеря в Подмосковье, а на старших курсах
они «выцыганили» у строгой комендантши общежития совместную
комнату, да так в ней и застряли после лет на десять. После
окончания вуза оба стали аспирантами, и преподавателями на одной
кафедре психологического профиля.
Но вот в чем то ли вопрос, то ли жизненный подвох, то ли просто
ирония судьбы или не задачка… Несмотря на многие знания в области
различных психологических направлений, выстроить отношения с
Артемом у Ефросинии никак не получалось. Нет, конечно, отношения
были, сколько лет они эти общаговские метры друг с другом делили,
но разве этого ей хотелось? Хотелось полета души, чуда любви,
защиты и единства, общий рай двух душ, и она даже согласна была его
делить в этой общаговской каморке, почти что в шалаше, хотя,
конечно, как (в душе-то она была принцессой!) не отказалась с
любимым и от коттеджа.
Не раз она заговаривала о простой с ним совместной ипотеке.
Только в ответ получала скупое «Потом». А когда потом? Если уже за
двадцать… двадцать пять… тридцать…
«Эх, Фрося, Фрося… домурыжит он тебя», - скорее язвительно, чем
сострадательно отпускала свои непрошенные комментарии Маргарита
Артуровна, заведующая кафедры, при том, что была всего на пару лет
старше Ефросинии. Уж она-то знания по психологии воплощать в жизнь
умела! Подженила на себе пожилого профессора, ставшего бизнесменом,
купила своим детям от дивидендов с его богатства квартиры,
выдвинула свою кандидатуру в заведующие, едва старшая коллега на
пенсию засобиралась, ну и конечно, при любом удобном случае могла
вставить острое словцо, отражавшее – кто здесь хозяин.
Ефросиния никогда не завидовала таким ее успехам, при этом
старалась не осуждать и не связываться. Ну хочет она кафедрой
заведовать – пожалуйста. Ей и так живется не плохо. Хотя иногда на
душе было очень даже плохо… Но работы и кафедры это не касалось.
Работа – не главное в жизни, - Ефросиния всегда это знала. Вот
только она недоумевала, когда Маргарита ей в подруги набивалась:
«Слушай, что тебе старшие говорят…», «Подруга плохого не
посоветует…» - часто раздавала свои непрошенные комментарий Марго
(так называли Решетникову Маргариту Борисовну за глаза коллеги и
студенты). «Кто тут старшие? И кто подруга?» - с горечью усмехалась
про себя Ефросиния. Но вслух ничего такого не говорила – и без того
порой натянутые отношения портить ей не хотелось.
А как же называли ее – неужели Фрося? Не раз ловила себя на
мысли Ефросиния Румянцева. Но старалась не думать об этом. Только в
детстве ей казалось умилительным, когда родные называли ее так
по-свойски, словно ласковую кошечку. Да еще Артему дозволялось. Ну
как ему еще к ней обращаться, если она, Ефросиния? Просто
Фрося…
***
Были уже тревожные «звоночки». И о его странных командировках с
неведомой подработки и о том, что на пропущенные вызовы друзей
Артем перезванивает с ее мобильника, Фросю не то чтобы это
напрягало, но попросту вызывало недоумение. Может, экономит? Тогда
он экономил и на холодильнике, который она исправно наполняла. А
командировки куда, с кем и зачем? Она не спрашивала. У нее была
позиция абсолютного доверия своему человеку.
