Александр Майоров пришел с работы под утро новогодней ночи,
сказать, усталый – не то слово. Выжатый, вымученный, словно, дикий
зверь после погони. Разница только в том, что в погоне участвовал
он сам. Ох уж эти местные драчуны и воришки – от горшка, два
вершка, а все куда-то заморачиваются. Не живется людям спокойно в
провинции! И Новый год по-человечески не отмечается!
Взяли бы культурно в баре бутылочку распили, уж коль без этого
не можется, девчонок на танцы пригласили… Ан нет, один так кутил,
что чуть своего соседа острым горлышком бутылки чуть не убил…
Подростки, которые стояли на учете снова клея нанюхались и чуть
елку петардами не взорвали поселковую… Еле задержали сорванцов.
Елка-то обстреливаемая уцелела, зато одна из звездочек в
фейерверке, выстрелянного почему-то в новогоднюю красавицу,
приземлилась не куда-нибудь, а прямо на норковый капюшон главы
поселения. Ох уж и зашлась дама в истерике! Пока всех не задержали
хулиганов – не успокоилась. И увенчала ночку драка местных с
облюбовавшими лесной поселок дагестанцами. Слово за слово и
словесные контры на новогодней дискотеке перешли в
жестокости. Да еще эта погоня до лесной базы, где гости из
Дагестана базировались, прихватив самого ершистого местного…. Парня
в итоге отобрали, задержали. Но чего это Майорову стоило. Вроде
всего тридцать лет, а утомился лейтенант по серьезному.
Завалиться бы спать поскорее, и лишь бы его до следующей смены
не трогали. Скинув милицейский мундир и брюки с лампасами,
советский поселковый милиционер поспешил к умывальнику.
- Сынок, ты пришел Слава Богу. Молилась за тебя, где ты там
Новый год празднуешь, - запричитала пожилая мать, проснувшаяся от
шагов сына на просторной кухне.
- Мама! Спи давай! На работе! Кабы праздновал! А то люди
празднуют, бедокурят, а мы должны разгребать их придуршества, -
заворчал Майоров.
- Все лучше, что ты работаешь, а не бедокуришь сам с
дружочками.
- И то, верно, - согласился Александр с матерью, - вспомнив, как
однажды в новогоднюю ночь его хорошо поддавшие товарищи схватив с
крючка ключи угнали новенькую отцовскую «Ниву». Ладно бы угнали…
Автомобиль после лихой прогулки ремонту не подлежал. Вытрясти
деньги с просиневших от самогона безработных товарищей у него не
получилось. Даже погоны не помогли, в общем, как и возместить долг
отцу на новую машину, годами зарабатывшему и откладывавшему на
автомобиль. Отец и матерью погоревали, поворчали, да и простили
любимого сына. Только после этого случая мать все чаще стала
повторять Александру: «Жениться тебе, сынок, надо, пока совсем не
избаловался».
- Жениться тебе, Саша, надо. Тогда и работа будет в радость, да
и сам не захочешь так упахиваться.
- Дая сам все знаю… Мам, с Новым годом тебя, - Майоров приобнял
мать, чмокнул ее в щеку, выпил второе яйцо и отправился на боковую
– подремать хотя бы утром, пока и в номе тишина, и по работе не
беспокоят. – «Еще же Новый год», - подумал он, забираясь под
одеяло, эх, вот кто приснится мне, увижу такую – на ней и
женюсь».
Надежда Бедокурова возвращалась утром 1 января в свое общежитие
после ночной смены в роддоме. Новогодняя ночь у молоденькой
медсестры выдалась чрезвычайно беспокойной. Еще бы рожать привезли
женщину с улицы, что в их поселке за историю работы всех
сотрудников отделения не случалось. У роженицы даже не было при
себе паспорта. И как поняла старшая медсестра Вера Андреевна, по
всей видимости, его совсем не было.
Женщина рожала молодая и крайне истеричная.
- Да не переживайте так, вы молодая справитесь, легко родите и
будет в вашей жизни новый свет, - успокаивала ее Вера
Андреевна.
