Проще всего в Москве оказалось приобрести оружие.
Макеев долго и придирчиво выбирал на тайном складе у подпольного торговца то, что ему посоветовал хозяин. Потом показывал Панфилову. Тот несколько минут вертел в руках, примериваясь, и откладывал либо влево от себя, либо – вправо. То, что справа, – покупали, то, что слева, – их не устраивало. Справа, надо отметить, набралась довольно изрядная куча, в которой были и гранатометы, и взрывчатка, не говоря уже о скорострельном оружии.
Макеев с увлечением занялся подготовкой к предстоящей войне с лидерами московского криминала, которую они с Панфиловым собирались объявить, и проявил при этом очень даже неплохие организаторские способности. Он вообще талантливым организатором мог бы стать, если бы его в свое время не вышибли из московской милиции. Макеев разделил все приобретенное вооружение на несколько частей и устроил в разных концах Москвы нечто вроде тайных арсеналов.
На деньги, полученные от Лилечки, можно было экипировать взвод спецназовцев, оснастив их самым современным снаряжением, пусть даже каждый из них уже был вооружен и оснащен за пятерых.
Сложнее было определиться с объектами ликвидации. Каждая кандидатура вызывала у компаньонов ожесточенный спор, и только после долгих обсуждений, ругани и взаимных обвинений Макеев с Панфиловым приходили к единому решению.
Панфилов утверждал, что ошибиться им трудно. Если человек пользуется в Москве репутацией криминального лидера, можно не сомневаться не только в том, что на его счету не одна человеческая жизнь, но и в том, что он на этом не остановится. Неважно, по каким мотивам – за деньги или по маниакальной потребности, – но от его руки погибнет еще немало людей в самом ближайшем будущем.
Константин был уверен, что у людей, которые сделали убийство своей профессией, развивается непреодолимая тяга ко все новым и новым убийствам. И скоро уже сам процесс умерщвления человека доставляет им удовольствие. Конечно, он, Константин, не психолог и не берется анализировать, как формируется у них это навязчивое маниакальное состояние, но ему и не надо ничего объяснять. Он просто знает, что это именно так. Он научился обостренно чувствовать противника еще в Афгане, а позже – и в Запрудном, во время разборок с «братвой». И в «зоне», и во время «похода в Дагестан» Константин убеждался в том, что интуиция его практически никогда не подводила.
Макеев же кричал, что не может доверять интуиции, что он привык руководствоваться логикой и точной, проверенной информацией. Они взяли на себя слишком серьезные обязательства, и он не хочет, чтобы от его руки пострадали невинные люди.
Константин просто зверел при словах «невинные люди» и готов был броситься в драку со своим компаньоном, доказывая, что уж ему-то хорошо известно, что в криминальной среде не бывает невинных людей.
В конце концов пришли к такому варианту. Панфилов предлагал очередную жертву, исходя из своих представлений о московской криминальной иерархии, а Макеев проверял, не ошибается ли он, – обращался к своим старым приятелям, имеющим доступ к базе данных МВД, и получал исчерпывающую справку о деятельности человека, которым он интересовался.
И надо сказать, что Панфилов никогда, буквально ни разу, не ошибся, выбирая очередного кандидата для ликвидации. Макеева это поначалу злило, потом просто удивляло, потом эта черта Панфилова его и удивлять перестала. Позже он начал этим просто пользоваться, полностью полагаясь на способность Панфилова безошибочно определять человека, который подходит под их мерки как кандидат в покойники, то есть как объект ликвидации.
Панфилов предложил прежде всего начать с московских киллеров.
