Белый микроавтобус, выгнув горбатую спинку, блестящую от дождевой помывки, притормозил на краю поляны, сыто урча, как объевшийся кот, облегченно вздохнул и с чихом заглушил мотор. Трава под колёсами, напитанная влагой, укоризненно чавкнула и жадно засосала попавшие в её власть шины. По гладкому боку пленника тянулись сине-оранжевые полосы с яркими чёрными литерами «TV», всем понятными и не нуждающимися в переводе. В мокрую зелень с подножки автобуса осторожно выпрыгивали пассажиры, поёживаясь от сырости: трое молодых мужчин в ярко-синих рабочих комбинезонах, которые тут же принялись выгружать ящики с аппаратурой, и двое неопытных ещё журналистов. Руководитель съёмочной группы, задержавшейся в Томторе на празднике, отправил к Шайтан-озеру практикантов – осмотреться на местности и приготовить площадку для репортажа. Безлюдность утра компенсировали трели невидимых пернатых, горланящих без всякого повода, по вдохновению, примеривающих свой репертуар к прохладной и звонкой чистоте воздуха. Умытый лес, тянущийся вкруг поляны и далеко за озеро, равнодушный к непрошенным гостям, стряхивал остатки недавнего душа и охорашивался, нежась в солнечной ласке, как в мохнатом полотенце.
– Это и есть Шайтан? – хорошенькая девушка вглядывалась из-под козырька ладони в лёгкую рябь озера, заросшего по берегу камышом и отгороженного от ретивого любопытства широкой болотистой каймой с травяными кочками и редким, ярко цветущим кустарником, над которым зудели наперебой пчёлы и неугомонный гнус. – А как же мы к нему подойдём? Где-то должна быть тропинка, не иначе. Мы ведь не первые здесь?
– Ещё какие не первые! Сюда народ приезжает толпами каждый год, – патлатый парень, рывшийся в походной сумке, наконец, достал фотоаппарат и повернулся к девушке, сверкнув зеркальными очками, устроенными на темечке. – Место козырное! Аномальная зона… Там чудеса, там леший бродит… Если повезёт, такой репортаж можно сделать!
– Красиво. Только насчёт чудес у меня большие сомнения. Реклама для туристов… – сморщенный носик и надутые губки выражали крайнюю степень скепсиса, обильно сдобренного презрением.
– Они возникают неожиданно, – ничуть не смутился парень, наслышанный от приятелей о здешних диковинах и более того – видевший фотографии со странностями. – А главное – ночью. Тут уж не зевай! Снимать – всё подряд, всё равно половина – в корзину: то засвечено, то смазано. Иногда визуально и нет ничего, а на плёнке – светящиеся шары, точки, какие-то тени…
– А давай пробник отснимем, – осенило девушку, и в глазах вспыхнул азартный огонёк тщеславия. – Солнечный день. Красивый пейзаж. Прогулка по поляне. Шайтан с разных ракурсов. Легенды края. Владимир Николаевич подъедет с командой к вечеру, а мы – нате вам, без дела не сидели, – разложив на ящике косметику, зеркальце, она, не дожидаясь согласия коллеги (куда он денется?), уже спешно взбивала волосы, приводила в порядок лицо, растягивала улыбку, проверяя её на безупречную белоснежность.
Парни в комбинезонах, выгрузив имущество съёмочной группы из автобуса, не спешили его распаковывать, отошли в сторонку, курили и переговаривались, никак не участвуя в спонтанно рождающемся творческом проекте. То ли не принимая всерьёз практикантов и не считая их авантюру стоящей внимания, то ли не решаясь спугнуть полёт журналистского воображения.
