2022 год.
Дождливое уральское лето 2022 года…
Надежда умирает последней.
Любовь ушла первой, на улице, неожиданно. Вера ушла, оставшись одна, при весьма загадочных обстоятельствах…
Тетка Надежда прожила долгих 96 лет. Ни правнуков, ни внуков у нее не было, потому что детей в свое время не случилось. По официальной версии бездетность наступила от тяжкого стахановского труда на заводе в годы войны, по неофициальной – от неуемной гульбы, называемой в народе по-другому… Как бы там ни было, к концу жизни Надежда не пускала к себе никого. Дом она по наивности отписала какому-то проходимцу и доживала век свой в маленькой квартирке на втором этаже двенадцатиэтажного дома. Были ли там иконы, как у всякой добропорядочной бабки, сказать трудно. Это были скорее картинки из журналов и календари, которые вроде бы изображали лики святых, но не несли того светлого духа, что исходит от настоящих икон.
Когда пришло ее время, Надежда заперлась понадежнее и затихла… Приходившая раз в три дня женщина – социальный работник, почувствовав неладное, вызвала МЧС. Бронированная дверь не поддавалась, благо второй этаж, – вместе со спасателями она проникла через балкон. Надежда торжественно возлежала на высоких подушках, на лице блуждала загадочная улыбка.
– Надежда Александровна, давайте мы оформим вас в больницу?
– Не-е-т, милая, нельзя мне в больницу. Здесь мне быть надо.
– Давайте хоть посмотрим, все ли документы в порядке в случае чего. Извините, конечно. Где у вас документы?
– В ящичке-е, – протянула бабулька.
– Но…он же заперт, – женщина подёргала ручку указанного ящика, думая, что заело, растерянно повернулась к своей подопечной.
– А ключик-то я вам не отдам, – хитро подмигнула Надежда…
Когда вскрыли квартиру, душа Надежды уже была далеко. В закрытой изнутри квартире были видны следы борьбы: какие-то черные пёрышки, возможно, из старинной перины, рядом с кроватью валялся пустой стакан, ящичек с документами был взломан, но все бумаги даже не тронуты. Сквознячок из приоткрытой форточки обдувал недовольное лицо покойной, искусственные лики святых равнодушно глядели с прошлогодних календарей.
1917 год.
Анне было всего тринадцать. Но она уже вполне оформилась, забутела и, конечно, влюбилась в балагура и весельчака – подпаска Ваську. Но Степан Петелин, отец Анны, давно сговорился с зажиточным Александром Кичигиным, управляющим на прииске, что отдаст дочь, как только девка войдёт в сок, за его вдового старшего сына. Не беда, что тот в два раза старше, главное – путем родства совместятся их капиталы. Сговор состоялся.
Анна бежала во всю силу молодых ног. Оставалось совсем немного до околицы, а там со стадом Васька, он обязательно что-нибудь придумает! Но, словно из-под земли выросла грузная могучая фигура отца, он ухватил дочь за густую длинную косу. Анна ещё пыталась сопротивляться, но понимала, что это бесполезно…
Намотав на веснушчатую волосатую руку крепкую косу дочери, Степан почти волок девушку.
«Дура! От счастья своего бежишь! Что ж ты, это удумала, Анна Степановна?! Такие деньжищи у мужика твово будут. Как сыр в масле кататься будешь, вся басенька да ладненька! Дура-бабёнка, к голыдьбе Ваське побежала!» – так приговаривал старший Петелин, пока тащил дочь под венец…
Мог ли он знать в своей уральской глухомани, что полгода осталось до того времени, когда мир перевернётся с ног на голову. Все нажитые им и его сватом Кичигиным капиталы национализируют, их самих, как тогда говорили, раскулачат. Анна и Александр, повенчанные ради этих капиталов перед Богом, будут жить дальше, как рядовые рабочие одного из уральских приисков… Правда Феня, бабка Анны, завернув самородные слитки в грязную тряпицу, успеет убежать в какое-то своё тайное место в тайге. Но по дороге обратно разум её немного помутится, и она будет до конца жизни тихонько бормотать о чёрной птице, закрывшей клады…
