Ловите первую
главу.
И не стесняйтесь во мнениях.
Мне - надо. Поверьте: мне - НАДО!
Всем -
здравствуйте.
Максим открыл глаза. И это было всё,
что он помнил на тот момент: то, что его зовут Максим и то, что он
открыл, называлось «глазами».
***
Поднос с едой гулко, но аккуратно,
постучался в стол. Следом раздался звук-близнец первого – на стол
опустилось два подноса.
- Не помешаем, боец?
Парень в униформе космофлота,
запросивший разрешение на посадку за стол, дружелюбно улыбался,
глядя на Максима своими небесно-голубыми глазами. Которые тоже
приветливо улыбались.
- Нет, конечно! Садитесь,
пожалуйста! – торопливо ответил салага, окидывая взглядом
посетителя, и его спутника. В такой же униформе, что и у
первого.
Спутник выглядел ненамного старше,
уже садящегося на стул, приятеля, которому едва можно было бы дать
больше 25-ти лет, однако стальные глаза второго принадлежали совсем
к другой возрастной категории, нежели у Максима с Улыбчивым вместе
взятым. Виной такому несоответствию были биотехнологии, которыми
безраздельно распоряжались фейны, возведя их в ранг совершенства.
Благодаря этим технологиям, люди смогли приобщиться к касте
бессмертных.
Приобщился к ней и Максим, как
оказалось. Бессмертие достигалось вполне предсказуемым путем: меняя
свои тела по мере износа старых, сначала фейны, а после них и люди
смогли преодолевать предел старения своей физической базы. Но
только физический носитель и обновлялся: тела-то менялись, но не
менялись души. Вот они-то посредством глаз и выдавали тех, кто
преодолел такую смену тел, да не по одному кругу. Все-таки смерть –
это тоже опыт, да еще какой. Максим часто встречал в коридорах
двадцатилетних мальчишек и девчонок с нашивками коммандеров и
глазами, как у матери Терезы, полными мудрости и ответственности за
весь мир.
Сейчас перед ним усаживался явно
такой бессмертный, прошедший не одно перерождение в Колыбели и
обладающий недюжинным опытом и наверняка недюжинным умом. Его знаки
различия сообщали о том, что перед ним – командир дивизиона
программной боевой части корабля «Перестав», а усевшийся рядом с
Максом молодой был тем самым программером, который входил в число
подчиненных своего соседа.
- Найкит, при жизни – Никита, - без
перехода представился молодой да улыбчивый. – А это – мой
непосредственный начальник, капитан третьего ранга, Клаус Ингвар
Торенберг, или Кит – так зовут его все, но себя он зовет иначе.
- Навин мое имя. При жизни зовут
так, как и сказал Никита.
Ого как! Максим про Навина ничего не
знал, но было видно, что Кит вкладывает в это имя какой-то особый
смысл, и смысл этот явно не был положительным. Кит и Найкит – а в
этой связке есть какой-нибудь смысл, интересно было бы знать? Между
тем, оба космолетчика уставились на него своими серо-голубыми
зеркалами душ, ожидая ответной вежливости. Парень торопливо
прочистил горло и выпалил:
- Максим... При жизни – он же.
- Ох ты, новенький! Или ты –
«живой»? Да не-ет, вряд ли. Сколько дней, как из Колыбели?
- Пять.
- Ага, значит, через недельку имя
выбирать, так?
- Да. Только сегодня. Как мне
сказали, я по ускоренному курсу продвигаюсь, и выбирать новое имя
мне уже сегодня. Все говорят «выбери имя», но никто не говорит,
зачем. Может, ты объяснишь? – Максим предпочитал разговаривать с
Найкитом, подспудно ощущая в нем сверстника, с которым легко
перейти на «ты».
- Объясню, – согласно кивнул головой
Никита и тут же метнул в нее ложкой биотоплива.
А потом последовали еще пять-семь
этих самых ложек, пока до нетерпеливо ожидающего Макса не дошло,
что Найкит не уточнил одной важной вещи при ответе, а именно,
когда именно он объяснит ему, зачем нужен выбор имени.
Но, посчитав, что пауза вышла
достаточно театральной, и несколько раз перекинувшись со своим
начальником красноречивыми взглядами, Никита все же соизволил
ответить Максиму сегодня:
