«Все говорят, что мы
вместе...
Все говорят, но не многие
знают,
в каком».
В. Цой «Бошетунмай».
БАМ! – А-щщщщсс!!
- Ты чё, блин??! – Катька ошарашено
вспыхнула на меня своими карими. – Кого дергаешься-то?
- …об угол!!! Уй-ии… стола..а-аа…
пальцем… блин, больно, сцуко! Айя-аа!
- А нечего было в астрал уходить!
Блин, сидит-сидит себе, шары выпучимши, а потом ка-ак заорет, да
столом дрыгнет! Я ж чуть яйцо не снесла!
- Ага! А я, кажется, снес! До сих пор
звездочки перед глазами в круги ныряют! Уй, Катька, больно-то
как!
- Не зови меня больше «Катькой»… -
раздался резко похолодевший голос жены. - На кой ты мне теперь
нужен? Без яйца-то?…
Я непонимающе вытаращил на нее один
глаз. Во втором сконцентрировалась слеза Боли, тревожить которую
было чревато – по крайней мере, так мне казалось.
- Яйцо снес, палец выбил – кому ты
теперь нужен, такой инвалид… одноглазый еще, к тому же, – лицевые
мышцы прекрасного Катиного лица, при этом сгруппировались в такую
надменно-насмешливую гримасу, что я тут же напрочь забыл про всякую
боль.
Через две секунды до меня дошло:
- Знаешь, как больно… как больно
слышать такие слова от некогда любимой женщины! – решил подыграть
я, всем лицом ощущая жгучую слезу на щеке. – Я-то надеялся, что в
радости и печали, в быту и невзгоде не покинет меня любовь девичья,
да не оскудеет сердце нежное на чувства жаркие, ко мне, убогому! А
оно вона как всё вывернулось! Холодным тело-то оказалось! И сердце
– склизким… Змея ты, Катька! Зме-я.
- Ну-ну, - задумчиво протянула моя
женушка. – Придешь, кабан, за желудями... «Угол стола», блин.
Ляпнет же… - у данного предмета кухонной мебели, позволяющего нам
более-менее комфортно чавкать «ништяками», имелась лишь одна...
м-мм, опора. Которая, соответственно, имела углы. По крайней мере,
так выглядело на мой непринужденный взгляд, так что я был вполне
вправе говорить именно об угле стола.
Дальнейший завтрак протек во вполне
дипломатической обстановке, когда оба стараются не обидеть друг
друга, но обязательно подколоть и обдурить. Любовь у нас такая, чо.
Одна из разновидностей любви, не влезающая в стандарты качества,
установленные остальным обществом. Стадного типа обществом.
Планы на день ничем особым не
отмечались: к обеду мне надо было заскочить на работу, забрать
некоторые доки. Делать это было лучше всего именно в обед, так как
начальство в это время занято едой, а не порнопроцедурами с мозгами
подчиненных, поэтому зачастую именно в обед и решались все великие
дела.
После обеда я вернусь домой, подкачу
к Катерине и мы укатим в «Катран» - летний ресторанчик на речных
волнах, очень уютненький и дорогой. Дороговизна объяснялась речной
же прогулкой, входящую в процесс поглощения пищи. Здесь тебе и
экскурсия, и эксклюзив, и регламентированные часы входа-выхода из
ресторана. То есть, пока он у берега, можешь слинять сухим. Во всех
остальных случаях – администрация ответственности не несет.
На работе ничего особенного не
произошло, кроме появления пары новостей о барских причудах (в виде
новых приказов) и побитого крыла японского «уазика» Мишки Фролова.
Где-то зацепил трамвай и тут же скрылся во дворах. Мишка, я имею в
виду. Трамваю скрываться было незачем, ибо от данного столкновения
он только приобрел: его автосцепка стала немного чище.
Я покачал головой, пожалел Мишку,
порадовался за трамвай, наконец, попрощался со всеми и направился
до дому пешком. Пешком, потому как автомобиля у меня никогда не
было, отчего я в расстройство никогда и не приходил. Ну ее нафиг,
лишнюю доилку денег и моталку нервов! Сам как-нибудь.
Путь мой лежал через «ноябрянку», где
в это время суток зачастую случались самые настоящие пробки – на
данном «пятачке», на пересечении Ноябрьского проспекта с Лагутина,
было сконцентрировано огромное количество торговых мест. Причем,
самых разнообразных, поэтому не удивительно, что здесь сталкивались
лбами как бабули с бабулями, там и эмо-готы со скинами. А то и все
разом. Местечко было то еще, однако прямых боестолкновений я тут
никогда не видел. И не помню, чтобы даже слышал о них. Ну, не
считая «лихих девяностых», но то – не в счет – тогда местом битвы
была вся земля, что российская.
