– Кадастра, просыпайся!
Ответом Матери-Вершителю послужил глухой утробный рык.
– Хватит дрыхнуть, дочка! – не унималась мать, разводя в
огромном камине огонь. – Сегодня тот самый день, вставай!
Огромный семиметровый дракон буркнул в ответ что-то
невразумительное, отвернулся от назойливого голоса матери к стене
и, укрывшись с головой широкими перепончатыми крыльями, продолжил
храпеть.
– Нет, юная леди, – заупрямилась мать-дракониха, ласково
покусывая Кадастру за алое ухо, – на этот раз у тебя не выйдет
улизнуть из дома. Вставай и приводи свой хвост в порядок. Сегодня
«тот самый» день!
– Ну, мааам, я же просил называть меня Крад, когда мы наедине, –
заныл молодой дракон, пряча от матери свои ушки под крыльями.
– Никаких Крадов! – уже серьёзным тоном прорычала мать. – Мы это
сто раз уже обсуждали. Тебе отныне жить не на острове, а среди
своих сверстниц. Никто не должен заподозрить, что ты самец.
– Я уже двадцать лет единственный дракон-самец на всем белом
свете, и, похоже, только тебя одну волнует этот факт!
– Ты что, дурак? – заревела Астра, закипая от злости. Её ноздри
расширились, узкие вертикальные зрачки сузились ещё больше, белки
глаз начали наливаться кровью, а газовый мешок стал наполняться
воздухом, смешанным с концентрированным горючим газом. Крад давно
изучил пределы дозволенного в общении с Матерью-Вершителем. Сейчас
он понимал, что перегнул палку, и если не успокоить родителя, то
можно и схлопотать. Например, огненным шаром под зад.
– Ладно-ладно, мам, встаю уже, – пораженческим тоном затараторил
он. – Не кипятись!
Дракон вынырнул из-под своих крыльев, грациозно, по-кошачьи
выгнул спинку и ласково дотронулся своим мокрым носом до алого носа
матери. И сделал это вовремя: она уже успела набрать в свои газовые
мешки достаточно воздуха, чтобы зарядить непослушному отпрыску под
зад адским пламенем. Мать от такого неожиданного жеста поперхнулась
и выпустила огромный клуб дыма из ноздрей. Накал страстей угас.
Астра лукаво прищурилась и произнесла:
– Умеешь же, когда хочешь! Взгляни на себя – ну вылитая я в
молодости! Грация, осанка, порода…
– Ты тоже можешь, когда хочешь, – перебил её Крад, подтачивая
по-кошачьи острые, словно бритва, когти о точильный камень. Пещера
наполнилась невыносимым лязгом, из-под когтей в разные стороны
полетели снопы искр.
Мать не поняла реплики и уставилась на сына вопросительно. Крад
сделал вид, что не заметил её немого вопроса и, закончив с когтями,
медленно побрел к очагу, учуяв запах запеченного кабана.
– Что ты имеешь в виду, юная леди?
– Ну, ты же назвала меня именно дураком! – хитро подмигнул он ей
и, не дожидаясь очередного приступа ярости, вылетел вон из пещеры
на свежий утренний воздух.
Молодой дракон стремительно взмывал в небо, ускоряясь с каждым
взмахом могучих крыльев. Он загребал ими воздух всё сильнее и
сильнее, задыхаясь от восторга утреннего полёта. Нет на свете
ничего прекраснее, чем вылететь ранним утром в прохладную синеву
неба. Встретить свежесть облаков, омыть грубую чешую в туче с
ледяной водой, поймать сильный восходящий поток воздуха и,
вытянувшись в струну на недосягаемой ни для одного живого существа
высоте, парить над родным островом.
Крад действительно был единственным в своём роде
драконом-самцом. Все Северные земли и Южные острова кишели только
драконами-самками. В их драконьей истории ещё не было случая, когда
из раскаленного материнским дыханием яйца вылупился бы мальчик. Всю
свою сознательную жизнь Крад провел во лжи. Он носил женское имя –
Кадастра. Он регулярно подкрашивал свои крылья и постоянно
подтачивал клыки и когти о скалы, слепо следуя веяниям женской
драконьей моды. По воле матери он постоянно изображал из себя
девочку, даже будучи в драконьих яслях, – благо драконы быстро
учатся и осознают себя.
