Дверь камеры со скрипом отворилась и дежурный равнодушным, сухим
голосом произнёс:
— Северцева, на выход! К тебе адвокат. — Маша, повинуясь, вышла
из камеры. — Лицом к стене! — он захлопнул дверь камеры. — Прямо по
коридору! — последовало следующее указание.
Они прошли несколько дверей-решёток и, наконец, вошли в камеру,
которая была предназначена для встреч подозреваемых с
адвокатами.
За столом сидел мужчина, которому Мария про себя дала что-то
около 50 лет. Он выглядел представительно, и, несмотря на возраст,
вызывал симпатию.
Его волосы уже окрасились сединой и отливали «чистым серебром»,
как и борода в форме короб, придававшая внешнему виду мужчины некий
шарм. Он обладал серо-голубыми глазами, взгляд которых был особенно
глубок и излучал мудрость. Маша пожалела, что не была художницей.
«С таких, как он, только портреты рисовать!» — пронеслось у неё в
голове за то короткое время первого взгляда. Кроме всего прочего,
все черты лица незнакомца были правильными, ровными, что придавало
гармонию общему виду. Его внешность была поистине
аристократической, благородной, он был похож на русского дворянина
19 века.
Когда её завели внутрь, то дежурный снял наручники, ушёл, а
мужчина встал и сказал:
— Меня зовут Дмитрий Михайлович Воронцов. Я буду вашим
адвокатом. Присаживайтесь, пожалуйста! — и Воронцов указал на стул,
стоявший напротив него.
Девушка выполнила просьбу.
— Мария Матвеевна Северцева. Выходит, ваша подзащитная. —
произнесла она легко улыбнувшись.
— Выходит, что так. — улыбнулся в ответ Дмитрий.
Ему с первого взгляда понравилась эта девушка, которая имела
силы улыбаться и иронизировать, даже находясь в СИЗО. Она не была
похожа на других заключённых. А их Дмитрий Михайлович повидал
немало за свою успешную адвокатскую практику.
Мария была красивой девушкой с миловидными и аккуратными чертами
лица. В деле было написано, что ей 25 лет. Северцева обладала
густыми каштановыми волосами, отливавшими медным оттенком,
особенно, когда на них попадал свет. Лицо украшала небрежная
градуированная чёлка, которая придавала натуральность внешнему
облику. Волосы были острижены коротко, под каре, и завивались
красивыми, крупными прядями, которые выглядели как салонная
укладка. «Но плойки в колонии запрещены, да и обвиняемым, как
правило, не до укладок. Значит, природа постаралась» — сделал про
себя выводы адвокат, рассматривая Марию.
В этот момент их взгляды столкнулись. Её серо-зелёные глаза
излучали невероятную надежду. Взгляд почти сиял, что было нонсенсом
для тюрьмы.
— Итак, подзащитная, я ознакомился с вашим делом, но хотел бы
теперь всё услышать от вас. Из первых уст, так сказать. — произнёс
Воронцов и облокотился спиной на стул, в ожидании рассказа
Северцевой.
— Я вашему желанию препятствовать не могу. — начала Маша.
*****6 лет назад*****
Маша Северцева сошла с поезда «Выборг-Москва» на Ленинградском
вокзале. Летнее солнце согревало красавицу-столицу, было невыносимо
много людей и девушка сначала даже растерялась. Постояв пару минут
как истукан рядом с платформой и мешая проходить всем, кто шёл
навстречу, она сумела взять себя в руки и двинулась вперёд.
В Москву Маша приехала с конкретной целью и конкретным желанием
— поступить на журфак МГУ. Она с давних пор грезила этой мечтой и
её тётя Ангелина Георгиевна решила поддержать племянницу, оказав
посильную помощь: дав деньги на первое время и купив билет на поезд
до столицы.
Первым делом девушка отправилась на метро до капсульного отеля,
который был ею забронирован на два дня, чтобы успеть за это время
найти квартиру, которую можно снять до заселения в общежитие.
Квартира нашлась довольно быстро, да ещё и не далеко от ВУЗа.
Одна комната, чистенькая, светлая. Маше вполне хватало.
