Сегодня был мой день рождения. Тот самый день в году, когда
важно подвести итоги, задуматься о будущем, отключить телефон и…
хорошенько напиться.
Уже какой год он не вызывал у меня никакой радости.
И уже какой год он проходил без меня.
– Повторить? – склоняясь над стойкой, негромко спросил у меня
бармен.
Отрывая взгляд от симпатичного мужчины на танцполе, я
повернулась к парню и кокетливо улыбнулась.
– Давай-ка сразу всю бутылку, милый.
Блондин смутился и ответил на своего рода флирт маленькой
неловкой улыбкой. Я его здесь ещё не видела. Должно быть,
новенький. Совсем юный… Думаю, курс второй.
Бармен ловко забрался на лесенку и достал с предпоследней полки
ещё полную бутылку «Амаретто». Откупоривая её, парень с тихим
звоном поставил ликер рядом с моим пустым стаканом, и я лукаво ему
подмигнула, мгновенно хватая свою единственную компанию на
сегодняшний вечер. Тёмно-коричневая жидкость приятно пахла миндалем
и пряностями, первый глоток стек по горлу лавой, согревая.
Моя семья и мой навязанный той же семьей круг друзей были
воспитаны на манер проклятой аристократии. Всё, что когда-либо их
интересовало — благотворительные вечера, званые ужины и последние
новости из мира моды. К сожалению, мою мать новая норковая шубка
волновала больше родной дочери. Действительно, а чего
волноваться-то? Я ведь всегда могла посидеть с няней, а позже и
гувернанткой. В особо критичных ситуациях к развлечению
заскучавшего ребенка подключались повар, дворецкий и
садовник.
Отец за своим бизнесом редко замечал даже мать. Только если меня
раздирала скука по родителям, то мамочке и без папы было вполне
весело. Зачем всё время терпеть его вечно недовольное суровое лицо
и невыносимый характер, если есть круглосуточно заглядывающие в рот
подружки и с десяток умелых в постели альфонсов? Выбирай — не
хочу.
Посторонние всегда завидовали, какие же мы дружные и
интеллигентные, какая любящая мать и какой заботливый отец, какой
воспитанный ребенок и какой уютный дом. Знали бы они, что
происходит, когда створки двери особняка закрыты…
Один из «идеальных» пунктов пострадал. Тут оба серьёзно
прогадали. Хотели получить себеподобную — надо было самим и
заниматься моим воспитанием. Я же, всё время запертая дома наедине
с книгами и ворчливой, но доброй гувернанткой Валентиной, выросла
совершенной далекой от всей той мерзости и грязи, которой провоняла
моя семья.
С возрастом, правда, и разбаловалась, и ожесточилась. Но себе не
изменила.
Вырасти позором семьи оказалось немножко неприятно, но, знаете
ли, жизнь вам не сказка, не бывать же одним только хэппи эндам!
Кто-то должен разгребать всё дерьмо, которое судьба отбрасывает от
своих везунчиков.
Родители очень долго надеялись слепить из меня что-то, по их
словам, человеческое, но мне пластилином быть не улыбалось.
Пришлось бедным смириться. В одном их остановить не смогла — всё же
репутацию мне построили по своему рецепту. И чёртовы дни рождения
входили в один из пунктов их идеального жизненного плана.
Потому я оттуда и сбегала всякий раз, как выдавалась
возможность. А что мне сказать всему ресторану на триста незнакомых
мне лиц? С кем разговаривать? Как улыбаться, если максимум, что
получается — оскал? Как слагать сказки о примерной семейной жизни,
если с детства мечтаю посмотреть на то, как идеальная империя
родителей разваливается на глазах?
У меня язык то ещё жало, могу ведь и не сдержаться.
Вот и сидела сейчас вся такая красивая и расфуфыренная,
напиваясь вдребезги в относительно тихом и уютном клубе на окраине
Москвы.
Это место мне нравилось. Прикипело однажды, и больше не
откипает. Вот и хожу только сюда. Уже даже если бы и захотела — не
смогла пойти в другой. Меня воспитала семья интеллигентов, я не
изменяю.
