- Богра, прекращай бросать камни в
воду. Отца нашего – Тенгри разгневаешь! – почти прохныкал Ирек,
стоя в метре позади меня.
Я же, свесив ноги с края обрыва,
отправил очередной булыжник в пену, разбивающихся о скалы океанских
волн, ожидая услышать очередное суеверие, ответил:
- И почему же?
- Легенды говорят, что в давние
времена, когда еще не было самого времени, а ночное небо не
освещали луна и звезды, и солнце не дарило свое живительное тепло,
на дне этого океана находилось золотое яйцо. В нем спал Тенгри. В
этот сон Отца нашего погрузил его брат Эрлик. Однажды, яркий луч
света…
- …Разбудил Тенгри... и только этот
луч мог пробудить его ото сна. Луч исходил от сияния красоты Матери
Умай! – перебил я Ирека. – А когда он проснулся, то создал солнце и
звезды…
- Да! Так оно и было! – встревоженно
посмотрел он на меня. - Что так тебя рассмешило?
- Я могу рассказать тебе истинную
историю о происхождении земли, луны…
- Да знаю я, чем ты забиваешь голову
бедного Тегына. Совсем запутал мальчика. И почему Тенгри до сих пор
не наказал тебя за такое святотатство?
- Ты хочешь, что бы он покарал меня
за это? – прямо посмотрел я в его глаза и поднялся на ноги.
Он, не отводя глаз, но заметно
стушевавшись, проворчал:
- Хотя ты его любимчик! Он простит
тебе и не такое.
- Ладно, пойдем, – хлопнул я по
плечу сконфуженного моим вопросом Ирека, решил дальше его не
смущать. Я вскочил на одного из скакунов, которых держал за узды
«бешеный», и направился прочь от океана.
Ирек, запрыгнув на другого жеребца,
догнал меня.
Какое-то время мы неспешно, молча,
ехали в сторону видневшихся в дали сторожевых башен пограничной
крепости империи Когурё. Отряд, следовавших за нами «бешеных»,
также безмолвствовал.
Я же слушал успокаивающий шум
тихоокеанского прибоя, который с первого дня прибытия к северным
границам Когурё ежедневно манил меня на протяжении уже нескольких
недель.
- Ну, Богра, что решил? – не
выдержал молчанки Ирек.
- А, что тут решать? – ответил я
вопросом, в очередной раз, ожидая его доводы.
- Мы без труда захватим эту
крепость. Копейщики и щитоносцы ханьцев уже готовы к штурму. А
«бешеные» и железная конница остановят отряды сына императора
Когурё. Но лазутчики сообщают, что он находится еще в трех днях
пути от нашей стоянки. Отдай приказ, и к завтрашнему вечеру мы
будем пировать на пепелище…
- Ты прав. Эта крепость нам не
помеха. Но я думаю, что правитель Когурё не желает и не имеет сил
для войны с нами. Иначе бы на помощь гарнизону вместо тридцати,
направил бы триста тысяч воинов. Сейчас к югу от своей страны, он
ведет войну сразу с тремя царствами, и потому мы легко сможем
пройти всю ее северную половину.
- Тогда, тем более, мы не можем
медлить, - перебил меня Ирек в начинающемся радостном возбуждении
от предчувствия скорых грабежей. –Лошан, укрывшийся в этой
крепости, побежит дальше, на юг. И это даст нам справедливый повод
продолжить войну до полного покорения Когурё!
Я же не хотел воевать с Кореей. И не
только потому, что очередной вызванный мной военный конфликт
приведет к десяткам тысяч смертей. Крови не боялся никогда, потому
и пошел в хирурги в своей прошлой жизни, а к смертям солдат, да и
мирных жителей, уже стал относиться почти равнодушно. Но о начале
войны гуннов с Когурё желает Чен Тан, именно он убедил меня лично
преследовать Лошана до границ Кореи и даже выделил мне в помощь
двадцатитысячный корпус пехотинцев, усиленный военными инженерами и
артиллеристами.
Я вспомнил события почти
полугодичной давности…
* * *
-…Тегын, в этом сражении мы
все можем погибнуть, потому тебе тоже нужно уходить! – пытался я
убедить братишку добровольно покинуть меня, показав камчой вслед
медленно удаляющемуся войску степняков.
