Я лежу на диване в своей квартире и
смотрю в потолок.
Сегодня мне исполнилось
восемнадцать.
Этот день я ждала двенадцать лет,
теперь я совершеннолетняя. Я могу распоряжаться собой и ни у кого
не спрашивать разрешения.
Мне казалось, когда придет этот
день, наступит настоящее освобождение. Но день настал, а
освобождение так и не наступило. Вдруг оказалось, что я не могу
делать то, что мне хочется.
Сегодня я узнала, что стала
наследницей Тимура Талерова. Если с ним что-то случится, я
унаследую все его состояние — не знаю, какое у него состояние, все
говорят, что немаленькое.
Еще говорят, что Тимур не только
бизнесмен. Что он настоящий криминальный авторитет. Только мне все
равно.
Мне не нужно его наследство, мне
нужен сам Тим Талер. Но он сказал четко и ясно, что между нами
ничего не может быть. И что я должна забыть его.
Лучше бы он меня убил.
Сегодня я очень отчетливо поняла,
что совсем одна. Что у меня никого нет.
Раньше я всегда считала, что у меня
есть Тимур, а я есть у него, и нужно просто дождаться моего
совершеннолетия, чтобы быть вместе. Но Тим Талер отказался впустить
меня в свою жизнь.
«Ты слишком дорога мне, Доминика», —
сказал он, когда мы виделись в последний раз. Это был мой
выпускной, на который он привел свою любовницу. Специально привел,
чтобы показать, что нас с ним ничего не связывает. И чтобы я его
забыла.
«Ты должна перестать болеть мною,
Доминика», — сказал Тим. Он держал меня за руку в полной темноте
хозяйственного блока, куда я спряталась, когда увидела его под руку
с той девкой.
Вот только он не знал, что я услышу,
как он тихо добавил: «А я тобой».
Он считает меня своей болезнью,
своей одержимостью. Он меня боится, потому что я делаю его
безоружным. Мой каменный Тимур Талеров становится уязвимым из-за
меня, поэтому я должна отойти в сторону. Но мне тяжело от него
отказаться, потому что каждый человек должен быть кому-то
нужен.
Сейчас больше всего на свете
хочется, чтобы у меня был сын от Тимура Талерова. Может быть, тогда
мне не будет так одиноко.
Если у меня будет сын Талера, я буду
ему нужна, и он будет меня любить. Не так, как его отец. Тим Талер
готов для меня на все, кроме того, чтобы впустить меня в свою
жизнь. Зато в мою жизнь мог бы войти его ребенок.
Но у меня нет ни Тимура, ни его
сына. Так что придется привыкать быть одной.
Смотрю на снимок, на котором Тим не
похож на себя — слишком серьезный, слишком насупленный. Между
бровями залегла вертикальная складка, и я глажу ее пальцем, как
будто могу разгладить.
В последний раз Тимур видел меня,
когда мне было двенадцать. В мои шестнадцать, когда я приходила под
его офис, он едва на меня взглянул, а значит узнать не сможет. В
мои семнадцать, когда он пришел на мой выпускной, я пряталась от
него в хозяйственном блоке, и там он меня точно не мог разглядеть.
Поэтому у меня есть шанс.
Шанс, что если мы с Тимуром
встретимся, он меня не узнает.
Доминику Гордиевскую Тимур может
узнать только по имени, поэтому первое, что я сделаю — сменю имя.
Завтра заявлю о потере паспорта и напишу заявление, что хочу взять
девичью фамилию матери — Ланина. Имя — Ника.
Просто Доминика Гордиевская слишком
длинное, а Ника Ланина в самый раз. Я специально не стала никуда
поступать после школы, чтобы потом не пришлось менять лишние
документы.
У меня сейчас есть деньги —
во-первых те, что накопились за время моего пребывания в детдоме.
Во-вторых те, что мне дал Тимур. Я начну учиться и поступлю на
заочное отделение, а пока нужно найти работу.
Можно попробовать устроиться
работать к Тимуру в офис, правда, не знаю, нужны ли там такие как
я. Я ведь ничего не умею. Но можно пойти посмотреть на него хотя бы
издали.
