- Папа! Папуля! Как же я соскучилась!
К Никите, сломя голову, бежала дочь. Сашенька. Косички смешно
подпрыгивали, словно две маленьких пружинки. К груди Саша прижимала
куклу - ее он подарил дочери на прошлый день рождения. Вроде,
ничего необычного - мягкая игрушка в виде девочки с точно такими же
забавными косами, как у Сашули. А надо же - дочка с подарком не
расставалась.
У них с женой получилась чудесная малышка. Темноволосая и
голубоглазая. С серьезным взглядом и такими же высказываниями, от
которых порой падали со смеху все кругом - настолько весело было
слышать их из уст такой крохи.
- Саш! Осторожно, папу испачкаешь.
Есения, улыбаясь и качая головой, подошла следом за дочерью.
- Привет, - мягко поздоровался Никита с женой.
Бывшей, к слову сказать. Впрочем, с недавних пор Константинов
собирался это исправить. Потянулся за поцелуем, но Еся лишь
скользнула губами по щетинистой щеке.
- Колючий, - наморщила она нос и отстранилась. Втянула аромат
дыма. - Мммм! Шашлык, да еще и мой любимый!
- Фирма веников не вяжет, - ухмыльнулся Никита. - Айда к
столу.
Есения помотала головой. Константинов невольно завис взглядом на
лице жены. Румянец очень ей шел, и сейчас Еся выглядела особенно
привлекательной. Один черт разберет, почему. То ли соскучился по
ней донельзя, то ли просто раньше как-то не замечал, насколько она
красива. Темные волосы, светло-ореховые большие глаза. И губы
такие, чуть припухлые, сочные. Целовать их захотелось.
- Не могу, - ответила Есения и, потрепав дочь по макушке,
улыбнулась Никите: - Вон Сашку покорми. Но много не давай. Пусть по
чуть ест, а не до отвала. Она от тебя в прошлый раз с коликами
приехала.
Сашенька мгновенно насупилась. Видимо, заболевший живот должен
был стать секретом.
- Слушаюсь! - согласился Никита.
Он ощущал какое-то странное чувство потери. Вроде бы Есения
всего лишь не могла остаться с ним и Сашей, а ощущалось это так,
словно у Константинова отняли что-то бесценное.
- А чего не останешься? - как можно спокойнее спросил он, а сам
вцепился взглядом в лицо жены.
- Дела, - пожала плечами Еся, щеки которой заалели сильнее.
Никита мгновенно напрягся. Нехорошее предчувствие зародилось в
душе и теперь расползалось по нутру.
- Понятно, - сказал он и, взяв у Сашки рюкзачок, собранный для
дачи, добавил: - Ну, до завтра тогда. Если что - звонить будем.
- Идет, - кивнула Еся и, развернувшись, пошла к машине.
С женой они познакомились, когда ей было десять, а ему -
четырнадцать. Как потом рассказывала сама Есения, она влюбилась в
Константинова с первого взгляда и сразу же решила, что он будет ее
мужем. Он и сейчас, вспоминая это, очень веселился. Помнил Еську
нескладной девчонкой, а сам в то время уже вовсю погуливал с
девушками своего возраста. А она ждала. Потом расцвела,
превратилась в настоящую красавицу. Едва ей исполнилось
шестнадцать, за ней парни табунами бегать стали. Никита тогда это
счел благом - видел, что Еся в него влюблена, но воспринимал ее
исключительно как младшую сестру. А потом, когда понял, что
ревнует, если видит ее с другим, до него дошло - с этим нужно
что-то делать. Так в двадцать лет Есения стала матерью его ребенка.
Впрочем, это событие не подтолкнуло Никиту к тому, чтобы сделать
Есе предложение. Все казалось - зачем? Им хорошо вместе и так, а
то, что называлось статусом жены или мужа для Константинова было
пустым звуком. Формальностью, ровным счетом ничего не значащей. И
то, что Есения относилась к этому иначе, было лишь ее
«проблемой».
Впрочем, они все же поженились. Никите было откровенно плевать
на вопросы друзей и родных - когда же свадьба? Но вот беспокойство
по этому поводу Саши сыграло свою роль. Когда дочь в миллионный раз
посетовала, что в садике у всех ее подруг папы настоящие,
Константинов позвал Есю под венец.
