– Чтобы трахнуть свободного бывшего, Вика, много ума не надо.
Только помани, и он поскачет горным козлом. Им всем требуется одно,
– заметила Геля менторским тоном и, подвинув чашку с чаем,
наклонилась над столом отрезать кусок вафельного торта. – Зуб
даю.
Вика с сомнением покачала головой.
– Горным козлам трава нужна, а не трах. Иногда еще мхи,
лишайники, – отхлебнула чаю и махнула подруге, – и на мою долю
отрежь, пожалуйста.
Прикрыла глаза, наслаждаясь растекающейся по языку горячей
горькой жидкостью. Торт очень кстати. Заесть приставучий
хронический стресс. Геля послушно отрезала кусок и ей. Вика
вздохнула и продолжила:
– Да и коза я неподходящая… – посмотрела на Гелю. Подруге легко
говорить: «только помани». Яркая зеленоглазая брюнетка с шикарной
фигурой и взрывным темпераментом. А она – исхудавшая бледная моль с
блеклыми серыми глазами и русой, не поддающейся укладке шевелюрой.
Разве что фигура ничего, и то можно поспорить. – Не знаю. Ради
Лешки готова на все, но…
– Никаких «но»! – отрезала Геля. – Макияж поярче, юбку покороче
и вперед. Говорю же, он только что со своей актрисулькой расстался.
Точнее, она его бросила. Деньги готова поставить, что он обижен на
всех женщин и будет иметь все, что движется. А что не движется,
раскачивать и тоже иметь.
Вика рассмеялась. Откусила торт и запила чаем. Интерес подруги к
актрисе Людмиле Ждановой сейчас был полезен как никогда. Иначе
откуда бы она, Вика, узнала, что Вадим Олененок, ее бывший давно
забытый любовник и по совместительству отец ее малыша, – нынче
брошенный мужчина. Прожевала вафлю и подытожила философски:
– Выбора в любом случае нет. Лешкин врач сказал, месяца через
три-четыре, максимум через полгода, будет ясно, есть ли толк от
терапии, и если она не даст эффекта, то нужна будет трансплантация
стволовых клеток. Так что хочет Олененок или нет, я его поимею.
Шанс на спасение в виде базы доноров у бывшего, конечно, есть, но
маленький.
– Такой подход мне нравится больше, – Геля заправила за ухо
выбившийся из хвоста тяжелый локон и отхлебнула из чашки. –
Невозможно выиграть сражение, если ты не настроен на победу.
– К настрою не помешали бы реальные предпосылки, но уже что
выросло, то выросло, – пожала плечами Вика и запихала в рот остатки
вафли. Если не вспоминать, как они с Олененком расстались, ей даже
верилось в успех предприятия.
В кармане джинсов загудел телефон. Будильник. Вика залпом допила
чай и поднялась из-за стола.
– Поскакала я. Лешка сейчас проснется. Всю следующую неделю
магазин на мне. Отдыхай.
Геля тоже поднялась на ноги:
– Если что – звони. Я пока не очень занята, могу прикрыть.
– Спасибо! – выдохнула Вика и направилась в коридор. Сын,
конечно, не один, с бабушкой, но все равно лучше бы прийти к его
пробуждению.
Вика вышла в приквартирный тамбур и повернула в сторону двери,
ведущей к пожарной лестнице. Жила тремя этажами выше и никогда не
преодолевала их на лифте. Всегда ходила только пешком: и десять лет
назад, когда они с Гелей, еще будучи одиннадцатиклассницами,
подружились, и сейчас, когда не только проводили вместе досуг, но и
вели совместный бизнес. Маленький, но вполне себе настоящий. На
жизнь хватало, а о большем, по крайней мере пока, речи не шло.
На лестничной клетке царила полутьма, было тихо и душно. Пахло
хлоркой с цитрусовым ароматизатором. Похоже, здесь недавно помыли
полы. Вика торопливо топала вверх и привычно считала ступеньки.
Прекрасно знала: их шесть пролетов по девять штук и вряд ли что-то
может измениться, но каждый раз с детской наивной надеждой ждала,
что вот-вот случится маленькое чудо. Почему-то казалось, что за
одним чудом последует целая череда других.
