– Тише ты! Не видишь, леди плохо, – услышала я как будто через
плотную вязкую завесу. Мое тело было тяжелым и неподвижным.
– Да с чего ты взяла, Эли, что это леди? – раздался чей-то
ломкий басок.
– С того. Видишь, какое на ней платье? А туфельки какие? –
сказала неведомая мне Эли и шмыгнула носом.
– Жалко ее. Молоденькая совсем, а помирает, – вздохнула Эли и
опять шмыгнула носом. По голосу эта Эли сама была чистым
ребенком.
Сон, в котором я слышу детские голоса?
Во сне чего только не бывает. И еще у меня голова болит. Неужели
опять мигрень начинается? Уже и во сне стала доставать.
– Ой, Эли…смотри… Она вроде дышит? – сказал удивленно тот, с
ломким баском.
– И правда, Черик! – Эли чем-то зашуршала и я едва не
задохнулась от ядреного запаха нашатыря, который мне сунули под
самый нос.
– Уберите это, вы-ы, – простонала я и попыталась открыть
глаза.
Мигрень не мигрень, но вот эти голоса мне совсем не нравятся.
Явно детские. А вот Черик скорее подросток, басок такой ломкий.
Имена у них странные, конечно.
Куда мне черт занес, интересно? Неужели попала в аварию
все-таки?
Водитель я очень даже неплохой, но…если мигрень прихватила, то
внимательность могла и ослабнуть.
Но брала ли я вчера машину? Не помню…
В конце концов я глаза открыла и поскорее закрыла их снова.
Потому что по обе стороны от постели, на которой я лежала,
сидели дети.
Или не совсем дети? Нет, вроде дети. Но тогда почему у них такие
странные глаза… Большие, яркие, сверкающие у одного серебром, а у
девочки - яркой зеленью.
Не бывает у детей таких глаз. Да таких глаз у людей вовсе не
бывает.
Похоже, у меня все-таки бред. Сотрясение мозга получила, не
иначе.
Но осталась жива, судя по всему. Раз голова болит, то точно -
жива.
– Ой, леди! Вы очнулись, – радостно загомонили Эли и Черик.
– А ты говорила, что она помирает! – Черик зашипел вдруг и
как-то так зашипел, что я и дышать перестала.
– И не шипи, Черик, – возмущенно сказала Эли. – Все равно не
обернешься. Тебе рано еще.
– Ты лучше тут, рядом с леди посиди. А я пойду воды ей принесу,
– Черик недовольно фыркнул, но промолчал.
Я лежала тихо-тихо. О чем говорила девочка?
Что это еще за “обернешься”?
Бред, это все бред. Причем явный. Не надо было мне, наверное,
идти в тот ресторан. И цветок тот не стоило принимать из рук
незнакомца. Но…кто бы отказался, когда на тебя смотрит совершенно
потрясающий мужчина с зелеными как изумруд глазами и таким
разворотом плеч, что глаз оторвать невозможно?
И я не отказалась. Не смогла. А ведь он что-то сказал
тогда...
Что же он сказал тогда?...
Что-то вертится у меня в голове. Нечто вроде… “это вам, прекрасная
незнакомка. С пожеланием найти настоящую любовь”.
И еще он сказал… Да, точно. Он ведь спросил: “Вы ведь не против,
леди?”
А я…Ну, рядом как раз отмечали свадьбу. Невеста была юная и
прекрасная. А жених смотрел на нее такими влюбленными глазами.
Или…или нет!
Все было совсем не так. В голове до сих пор все путается.
Это я, я сама поймала тот цветок. Невеста кинула букет, а он
возьми и рассыпься.
И это она, а вовсе не тот красавец, крикнула при этом…
Вот!
“Желаю всем найти свою любовь!”
И один цветок, еще не полностью распустившийся бутон ярко-алой
розы, упал на мой столик.
А он, этот потрясающий мужик, которых не часто встретишь, откуда
тогда взялся?
Ничего не понимаю.
Но обязательно разберусь. Дайте только в себя прийти!
И никакой бред меня не напугает. Риэлтора вообще напугать
сложно, а уж такую, как я, с двадцатилетним опытом, тем более.
– Какая леди, Эли? Ты опять выдумываешь! – неожиданно услышала я
громкий мужской голос. Приятный такой, с хрипотцой.
– Лэр Итон, вот честное слово, она там лежит! Леди, самая
настоящая леди, – вот этот голос я узнала. Эли.
