«В переменах есть определенное облегчение, даже если они будут от плохого к худшему! Как я убедился во время путешествия в дилижансе, часто бывает приятно изменить положение и получить синяк на новом месте» / Вашингтон Ирвинг
Темнота комнаты казалась нестрашной – уютной и тёплой, как мамин ангорский свитер. Она шуршала котёнком под диваном и столом, тихо поскрипывала половицами, мягко стучалась ветками в окно.
Темноту смягчал и отгонял к углам мерцающий свет гирлянд. Они висели над окном и окутывали сиянием ёлку, стоявшую в комнате. К запаху хвои примешивался аромат мандарин и сладкой выпечки.
Маленькая Марина осторожно приблизилась к огромному дереву. На колючих ветках висела такая красота! Она даже не могла сразу подобрать слова! Всё блестело и мерцало отражённым от гирлянд светом. Вот сверкающий шар, похожий на маленький мячик. В нём отражалась смешная девочка с большой головой и маленьким телом, одетая в такое же платьице, что и у Марины. А рядом на серебристой нитке висела игрушечная Снегурочка с длинной косой и в кокошнике. Марина прикоснулась пальчиком к прохладному гладкому боку, и Снегурочка завращалась, словно танцуя. Легонько стукнулась о соседнюю игрушку, издав звонкий стеклянный звук.
Марина перевела взгляд ниже и увидела, что под ёлкой стоит яркая красивая бумажная сумочка. “Подарок! – догадалась она – От Дедушки Мороза!”
Присела на корточки и с замиранием сердца взяла в руки тяжёлый пакет. Она хотела заглянуть в него, но вдруг предвкушение чуда сменилось страхом. Марина поняла, что внутри её ждут не сладкие конфеты или милый пупсик, который она просила у Деда Мороза, а только тоска и ужас.
Предчувствие боли выдернуло Марину из сна. Давно ей не снился тот последний счастливый Новый год. Она уже почти забыла как спокойно и радостно может быть на душе. Долго лежала в темноте с открытыми глазами, отходя от сна.
Впрочем, настоящей темноты не было. Похоже, вечером пошёл снег, и заглядывающая в окно ночь уютно светилась рассеянным жемчужным светом фонарей и гирлянд, мерцавших в окнах домов и витринах. Отсюда, из кровати, Марина их не видела, но знала, что они есть. Видела каждый вечер. Уже с ноября соседские окна напоминали ей, что праздник идёт и обязательно наступит. От того, что у неё и в этот новый год чуда не случится, счастливого праздника не будет, иногда остро накатывала тоска.
Муж и раньше, когда у них всё ещё было благополучно, не разрешал Марине «заниматься глупостями», «тратить деньги на ерунду». «Мы всё равно пойдём отмечать к маме», – говорил он. И ёлку они не наряжали, гирлянды в окнах не вывешивали, даже подарками не обменивались. Сколько раз она просила Павла отметить Новый год вдвоём, но он постоянно отказывался.
Отмечать же что-то с его роднёй было для Марины настоящим испытанием. Как ни старалась она угодить свекрови, та всё равно находила повод ехидно «пройтись» по Марининой внешности, «умению зарабатывать деньги», хозяйственности, и, вообще, полной, тотальной непутёвости.
Вдруг Марина вспомнила, что в этот раз ей не придётся идти в новогоднюю ночь в гости к родителям мужа. Марина с Павлом в очередной раз поссорились, тот ушёл и сказал, что не вернётся. До окончания праздников уж точно.
Радость робкой мышкой проскользнула ей в сердце, забилась там в дальний уголок и затаилась. Стыдно признаться, но отсутствие мужа радовало. Неужели ей удастся несколько дней провести в одиночестве и покое? Вряд ли его отсутствие продлится долго, но уж на Новый год она точно может рассчитывать. Марина облегчённо вздохнула и спокойно уснула, надеясь во сне увидеть что-то приятное.
Утром это предчувствие чего-то хорошего только укрепилось и продолжило поднимать настроение. Надо было собираться на работу. Директор опять не разрешила устроить в последний рабочий день года неофициальный выходной.
