Глава 1
Он лежал на узкой тахте в своем кабинете и дышал тяжело, сипло.
На лбу выступила испарина, губы потрескались. Черные волосы с
первой проседью спутанными прядями лезли на глаза, однако отец даже
не потрудился их убрать. Но куда больше меня испугал его мутный
взгляд. На миг показалось, что папа меня с трудом узнает.
И я тяжело опустилась на край тахты. Осторожно приложила руку к
его лбу и тут же отдернула: тот показался мне раскаленным.
- Папа, ну как же так?! – пробормотала растерянно. – Я… Я
сейчас, погоди!
Подскочила, в ужасе заметалась по папиному кабинету. В полумраке
– горел лишь небольшой торшер в дальнем углу – зацепилась бедром за
письменный стол, привычно заваленный бумагами, исписанными ровными
рядами закорючек. Отшатнулась, едва не сбив головой нависающие над
столом книжные полки. Кабинет у папы был маленький, захламленный –
стол, стул, тахта и разбросанные повсюду книги вперемешку с
рабочими тетрадями. Споткнулась еще и о собственный рюкзак,
брошенный на полу возле тахты, но все-таки добралась до дверей и
кинулась в гостиную.
Я не понимала, как же так вышло. Потому что утром, когда уходила
на занятия в Спортивную Академию, папа выглядел вполне здоровым и
не жаловался на плохое самочувствие. Помню, поцеловала его в щеку с
отросшей колючей щетиной и мельком отметила, что глаза у него
красные, а вид уставший. Но решила, что отец по привычке засиделся
до утра над своими бумагами, в которых я ничего не понимала, а он
не предпринимал ни единой попытки мне объяснить – запретная зона,
табу, оставь надежду всяк входящий!.. Поэтому посоветовала ему
завязывать с кофе и обязательно позавтракать, а то он на человека
не похож.
На это он лишь усмехнулся, а я, помахав ему на прощание, ушла на
лекции. Но когда вернулась, то… Получила вот это!
Кинулась к антикварному комоду, добытому отцом на какой-то
распродаже – или же привез откуда-то, мне не доложив, –
соседствующему с тумбочкой и телевизором, который вот уже больше
полугода никто не включал. Плюхнулась на колени, затем принялась
судорожно выдвигать ящики, слабо представляя, что мне теперь
делать. Со спортивными травмами я отлично справлялась, а с высокой
температурой как-то не доводилось…
С третьего раза все же отыскала нужное – жестяную аптечную
коробку, в которой бабушка Зина хранила свои сердечные капли и
таблетки от давления. Почему-то решила, что там обязательно будет
жаропонижающее, надо только хорошенько поискать.
Должно же оно быть?!
Нет, не то! Все не то… И это тоже не годится! Откопала среди
множества коробочек с неизвестными мне названиями несколько
знакомых пластырей, которыми бабушка заклеивала мои вечно разбитые
колени, мазь от синяков и ушибов и еще ртутный градусник. Но так и
не обнаружила того, что могло бы сбить высокую температуру!
Наконец, нашла силы признать, что я ничегошеньки не понимаю в
таблетках, а рядом не было никого, кто помог бы мне советом –
сказал бы, какое чудодейственное лекарство дать отцу, чтобы он
сразу же выздоровел! – потому что бабушка Зина умерла еще прошлым
летом, дед Вася – на два года раньше нее. Мы же с папой никогда не
болели – ну вот совсем! – и эпидемия гриппа, терзавшая Н-ск еще с
конца января, к середине промозглого, слякотного марта только
набравшая силу, для меня была лишь бубнежем дикторов по радио или
мельком увиденными заголовками в новостных разделах. А еще –
отсутствующими учениками в моей детской группе по акробатике,
которую я тренировала три раза в неделю в Олимпийском Центре.
Ровно до этого дня.
- Ника… – услышала хриплый голос отца. – Ника, подойди!
Я перестала гипнотизировать аптечный ящик и кинулась в
кабинет.
- Да, папа! Уже бегу!
