Жила-была девочка Люба. Ростом не
удалась, характером тоже, в смысле его покладистости, спасало
только наличие чувства юмора. И если поначалу оно было светлым, то
со временем сменило свой цвет на противоположный. Сей метаморфозе
способствовала на редкость непростая жизнь. Студенческий брак:
головокружительный, страстный, незапланированная беременность...
Муж стремительно устроился на подработку, забегал, как в копчик
ужаленный, но, оказалось, вовсе не в ожидании чуда, нет. Деньги на
аборт зарабатывал.
- Ну, сама подумай, какой сейчас
ребёнок? – увещевал Игорь. - У меня скоро диплом, ты на четвёртом
курсе. У нас даже квартиры своей нет, через год дядя Вова вернётся
из Китая - и всё, к родакам придётся переезжать. Давай
сначала встанем на ноги, тогда и можно.
- Ты думаешь, что через пару лет она
у нас вдруг появится?
Какая-то сомнительная логика.
- Баба Клава на меня завещание
составила.
Весомый аргумент, ничего не
скажешь.
- В принципе я согласна, рановато
ещё. - Люба задумчиво теребила короткий ёжик волос на затылке. -
Вот только как-то стрёмно ждать смерти хорошего человека.
- А ты не жди, она сама придёт, -
оптимистично заверил довольный муж и полез под халатик. - Давай без
презика, пока можно.
- Да иди ты! - Отбрыкнулась Люба. - В
следующий раз лучше зачехляться будешь. Где там твои деньги?
- Во внутреннем кармане куртки, -
недовольно нахмурился муж. - Завтра же вместо пар пойдёшь в
больницу.
И она пошла. Сдала анализы, приехала
в стационар, где её определили в палату к женщинам, лежавшим на
сохранении, и оставили ждать своей очереди. Тут-то девчонку и
накрыло. Сначала разговоры: трепетные, полные страха за маленькие
жизни. Удивительно, на что только не пошли эти женщины ради того,
чтобы просто забеременеть. Одна гормоны пила, вторая легла под
иголки к какому-то китайцу, а ей… ей просто так дали. Даже неудобно
стало. В какой-то момент дверь распахнулась, и привезли каталку со
спящей девушкой. Чёрные вьющиеся волосы, красивая вязь татуировки
на бедре и кровавая ветошь между ног.
- Готовься, через полчаса твоя
очередь, - равнодушным голосом сказала медсестра и вместе со второй
лихо плюхнула девицу с каталки на кровать.
- Чёрт, клеёнка перекосилась, -
ругнулась вторая и кинулась её поправлять.
Разобравшись с пациенткой, они,
скрипя колёсами, подкатили каталку к Любиной кровати и оставили,
сами же удалились на перерыв. Она с ужасом взирала на ветошь,
стремительно напитывающуюся кровью. Когда ткань пропиталась до
отказа, полилось на клеёнку. Зря они её поправляли, матрац клеёнка
всё равно не спасла.
Девчонки притихли и боязливо
косились.
- Не могли отдельную палату для них
выделить? – возмущение вперемешку с презрением резало сильнее ножа,
- мы тут на сохранении лежим, а нам под нос привозят такое![1]
- Да не говори, - сердито пыхтела
другая, - я вот вообще крови боюсь.
Любу начало колотить, она сжалась в
компактный комочек и зарылась под колкое больничное одеяло.
Мертвенно бледное лицо ещё не отошедшей от наркоза девушки,
периодически постанывавшей, казалось восковой маской. Чёрная
подводка вокруг глаз лишь усугубляла впечатление.
«Боже, неужели и со мной так же
будет?»
Старая облезлая каталка с
потрескавшейся клеёнкой ждала своего часа, чтобы отвезти её на
«стандартную операцию, ничего особенного, в жизни и не такое
случается».
Побоявшись минут десять, Любе,
наконец, надоело трястись и она вышла в коридор. В столовой народ
восторженно внимал Малахову и очередной жертве его мегапопулярного
ток-шоу.
«Терпеть его не могу!» - скривилась
Люба и пошла в туалет. В открытое окно задувал ледяной ветер,
вымораживая и без того малоприятное помещение.
-Брр, - вздрогнула Люба. - Что я
вообще здесь делаю?
