Сильны любовь и слава смертных
дней.
И красота сильна. Но смерть
сильней…
Джон Китс
ГЛАВА 1
Говорят, что смерть – это не самое
худшее, что может случиться с человеком. Сказал бы мне это
кто-нибудь вчера – я непременно бы стала спорить с такой точкой
зрения. Но сегодня, сейчас, я уверена, что это так. Не самое
худшее. На вопрос: а что же тогда? Отвечу: то, что сейчас
происходит со мной.
Каким было самое тесное пространство,
в котором вы когда-либо находились? Возможно, это был лифт? Мы ведь
живем в современном обществе. Или, может, шкаф? Все мы играли в
детстве в прятки. Кто-то, кстати, и повзрослев, не перестал
прятаться в шкафу, играя в любовников. Да, вариантов может быть
несколько.
А я вот обнаружила себя в гробу и
ожидаю смерти. Не могу сказать, что терпеливо. Ногти сломаны,
пальцы стерты в кровь, голос уже пропал. Истерика постепенно
проходит, надежда на спасение растворилась, а скоро закончится и
кислород. Знать бы, кому помолиться, чтобы это случилось поскорее.
Да, терпением я не отличаюсь. Хотя, в этом случае вряд ли нашелся
бы кто-то спокойный.
А пока можно в тысячный раз
попытаться вспомнить, как я могла здесь оказаться. Вот, хоть убей,
не выходит. Ха, хоть убей. А вот меня, кажись, убить, как раз, и
забыли перед тем, как прикопать. Я точно умерла не своей смертью.
Умру, точнее. И мои родственники сейчас вряд ли по мне скорбят в
честь моих похорон, если они вообще у меня есть. Почему я сделала
такие выводы? Ну, хотя бы потому, что гроб у меня, мягко скажем, не
самый комфортабельный. Я лежу на доске. Босиком, в джинсах и майке.
И грабить меня точно не собирались, на пальцах – кольца, на шее –
цепочка с кулоном. Это было не ограбление, не изнасилование и,
очевидно, даже не убийство. Это же как нужно было меня ненавидеть,
чтобы вот так со мной расправиться?! Боюсь даже вспоминать, что я
могла такого натворить. Самое смешное – я не помню даже, как меня
зовут. Жутко болит затылок. Скорее всего, именно поэтому и не
помню, и именно так я здесь и оказалась. Ударили и закопали.
Странно, что, пусть и на такой, но на гроб-то раскошелились.
Глубокий вздох делать уже совсем
тяжело. Еще чуть-чуть. Как страшно.
- Потерпи…, - раздался шепот над
ухом.
Я затряслась, рыдая.
- Помогите! - надо же, во что
способен поверить человек на краю жизни. Ведь здесь точно никого, я
бы заметила. - Пожалуйста…, - еле слышно проговорила я.
- Готова заплатить? - это сказал
совершенно другой голос.
Жуткий. Непонятно даже, кто говорит –
мужчина, или женщина. Голос с хрипотцой, с каким-то эхом. Но сейчас
не время об этом думать. Кто бы это ни был – пусть вытащит меня
отсюда.
- Готова, - воздуха было уже
катастрофически мало. - Что угодно…
Неожиданно (хотя не в моем, вроде,
случае) кислорода не осталось совсем. Что-то силой надавило на
грудь, в ушах оглушающе зазвенело. Я открыла рот и стала похожа на
рыбу, выброшенную волной на сушу. Все, это конец. Сейчас я умру.
Зажмурившись, я стала ждать. Только бы это скорее кончилось.
- К-а-а-а-ли, - пропел этот жуткий
голос. Загробный, точно! Самое подходящее определение. - Кали,
посмотри на меня, - сказано было с нажимом, что страшно не
подчиниться.
Вдруг до меня дошло, что я (!!!)
СТОЮ!!! Глаза распахнулись сами собой, хотя и не помню, чтобы
отзывалась на странное имя Кали. Увиденное пригвоздило меня к полу
намертво. Не от страха, а скорее, от удивления.
Золотой трон. А на нем – фигура
размером с человека, ну… может, чуть больше среднестатистического,
высокая, наверное. В черном балахоне и капюшоне, который прячет в
своей темноте лицо. Но глаза точно смотрят на меня, я этого не
вижу, а чувствую прожигающий взгляд. А руки – загляденье! Слишком
бледные и костлявые, перстни на каждом пальце.
