Труба выхлопного коллектора
закрывала свет лампы как раз там, где ключ никак не нащупывал
головку болта. Это было настолько неудобное место, что все, и дядя
Паша и отец, отказались прикручивать патрубок охлаждения, через
прокладку которого вытек весь тосол. Вот не советовалась, когда
покупала развалину, теперь давай учись, разбирайся.
Находясь в яме, с сожалением
смотрела на лохмотья ржавого днища. Ну пусть старенькая, ездит же!
И двигатель масло не берёт. А до двух болтов и правда еле
добраться. Мужская рука не развернётся, а для неё - это не сложно.
Тонкие девичьи пальчики могли достать самые неудобные гайки.
Не торопясь закручивала по четверти
оборота за раз. Муркин пришёл и сел рядом с колесом. Рыжий забурчал
на другой стороне ямы. Обложили… Жаль, здесь котов не водится. С
ними спокойнее…
- Наська, бесова дочка, ты как
прокладку поставила? – голос мастера Горва вырвал её из глубоких
воспоминаний. Хозяин был разъярён, - Хочешь, чтобы этот чёртов
клапан взорвался на пятой версте?
Настя ещё раз проверила натяжение
болтов, посмотрела на манометр. На стыке предательски собиралась
капля воды, ещё лёгкая, но уже готовая упасть.
- Да не взорвётся он, - заверила
она, - Бумага набухнет, и ничего течь не будет. Я три слоя
положила.
- Если бы не твои проворные ручки,
давно бы выкинул на улицу, грозился Горв, - вечно по-своему всё
делаешь! Иди отсюда! Вон Дона, зовёт ужинать. Навязали ж,
нахлебницу мне!
Настя промолчала. Она никогда не
спорила с ним. Этими попрёками Горв угощал и свою жену, и восемь
ребятишек, наплодившихся за долгую спокойную жизнь. Старшие уже
помогали отцу, но смышлёным в механизмах был только средний сын,
Осьен.
Настя помнила его ещё совсем
маленьким и лопоухим, когда только появилась в мастерской Горва,
отбывать принудительные работы. Старшие ребятишки очень
настороженно отнеслись к Насте поначалу, но Осьен сразу признал в
ней человека, способного удовлетворить его любопытство. Насте
нравилось рассказывать малышу всё, что помнила о прошлой жизни. Она
не хотела забывать родной мир, а Осьен был неутомимым слушателем,
порой выводя из себя своими бесконечными вопросами, когда хотелось
побыть одной. Неугомонный мальчишка не давал впасть в уныние.
Единственным спасением от него было
занятие в мастерской Горва, когда туда привозили сломанные
механизмы дирижаблей. В основном маршевые двигатели. Горв
восстанавливал их, страшно гордясь своей причастностью к этим
могучим летающим кораблям. Хотя сам, никогда не ступал на палубу ни
одного из них. Настя даже не была уверена, видел ли он когда их
вблизи, а не только на чертежах или частями.
Возможно, благодаря Осьену, Настя
смирилась. Она всё реже вспоминала свой дом и бабушку, сожалея, что
не успела попрощаться с ней. Наверно, бабушку забрала мама, а дом,
скорее всего, продали. Одной старушке было бы трудно его содержать.
Настя жила вместе с бабушкой, только пока училась в институте. А
теперь некому было ходить на занятия. Насте хотелось думать,
что её исчезновение там уже пережили, и вспоминают только в День
Рождения, да на Пасху. Она знала - назад вернуться никогда не
сможет.
Ей повезло. Инквизиторы не нашли в
ней магического дара и не признали ведьмой. Их способы дознания не
предполагали пыток и утоплений, как это делали люди. Маги этого
мира понимали, кто обладает запредельной силой, а кто нет.
Жена Горва, пышнотелая, хитроватая,
ещё не старая горожанка, недолюбливала магов. Называла их
узурпаторами, живущими в роскоши, оглядываясь при этом по сторонам,
всё-таки побаиваясь, что какой-то маг услышит и наложит страшное
проклятье. Однако Настя полагала, что здесь существует кучка людей,
захватившая сверхтехнологии и выдающие их за волшебство, а обычным
людям достаётся только самое простое и понятное. Сам мастер Горв
никогда не обсуждал дела Магистерата, повторяя, что благодаря их
магии у него есть работа, пока крутятся лопасти двигателей и
наполняются газами баллоны. Он часто ругал жену за злой язык. И
боялся он не проклятий, а застенков Цитадели.
