Джинн скользил взглядом по лицам советников. В золотой
роскоши дворца, многие из них выглядели незначительно, если
не сказать ничтожно. Изуродованные брезгливыми гримасами
неприязни, они обратились к нему и застыли подобно оплывшему со
свечи воску.
Впрочем, на этот раз Джинн делил презрение вместе с хозяином.
Принца в свете не жаловали, и его появление было встречено
напряженным, липким как слизь, молчанием. Лишь император
смотрел на своего сына с должным для его положения
достоинством.
Мужчина сидел в кресле, расположенном на небольшом возвышении в
центре зала, но не это делало его на ступень выше всех
присутствующих. Ни сверкающий драгоценными камнями венец, ни
расшитый золотой нитью наряд, не смогли бы затмить стать и силу,
которой он обладал.
Джинн знал, что император болен, об этом полушепотом судачили
даже рабы, гнившие в камерах у Гафура, но не
думал, что он окажется таким... Подавляющим. Парочка
советников, сидевших ближе к выходу, выглядели более дряхлыми и
немощными чем правитель.
— Я выбираю его! — Звонко отозвалась девушка,
стоявшая подле Его величества.
Лис вздрогнул, будто на миг растерялся, но быстро выпрямился и
бесстрашно посмотрел на отца.
Наследник первым пришел в себя. Его Джинн сразу узнал — они с
Лисом были на одно лицо, если не считать того, что
Дисмаль казался более резким. Над их лицами словно работал
один скульптор, решивший повторно воспроизвести своё творение.
Старший грубоват и несовершенен, а младший мягок, гармоничен, и
почти лишен изъянов своего близнеца.
— По какому праву?
Как по цепочке, вслед за наследником потянулись и
другие.
— Немыслимо.
— Какая наглость! — Несмело возмутился один
старичок.
Император поднял руку, призывая к молчанию, но вопрос остался
тем же.
— Говори.
— Наглость? — Лис надменно обратился к советнику, —
Позвольте, вы хотите оспорить право рода или право силы? Моя мать
достойная женщина, не наложница, не рабыня, хотя и для их отпрысков
делают исключения. Ваше величество, брат, я участвовал
в Рахнамаре, по древним обычаям это даёт право требовать
награду. Мне не нужны те девки, которые бегали по дворцу в качестве
добычи. Неужели все забыли, что ночь, славящая нашего Бога, не
всегда выглядела как игра? Я бросил вызов одаренным, я не
скрывался, остался жив, и даже более того, цел и
невредим!
— Полагаю, это не твои заслуги, Лис, — наследник
скривил губы, — может в таком случае в совет стоит
принять твоего раба?
По залу прокатилась волна нестройных смешков. Джинн бросил
взгляд на императора, а тот в свою очередь отвлекся на кого-то
слева от себя. Возможно, на девушку. Её последние слова
потонули в возмущениях, и теперь она стояла, сцепив руки в замок,
будто хотела защититься от присутствующих.
— Какая разница какими способами я этого добился? Он — моя
собственность, инструмент. Моя собственность бывает полезной, не
правда ли? Ведь именно с её помощью прошла облава, в результате
которой были пойманы заговорщики? Места в совете ведь
распределяются не только по силе дара. Я достаточно сделал
для страны.
— Ты прав, Лис, — наконец произнес император, — можешь
остаться, твои заслуги достойны уважения, и есть лишь одна вещь,
которой тебе не достает. Ответственность. Что ж, Её высочество
принцесса Эллиаль, пожелала видеть тебя своим спутником на
время торжеств, я не буду брать свои слова обратно и отказывать ей.
Надеюсь, за это время ты не будешь отвлекаться на посещение
увеселительных домов, и докажешь мне, что я принял это решение не
зря. А сейчас отправь своего раба прочь. Принцесса, вы
довольны?
— Да, Ваше величество, — пролепетала
девушка.
— Иди, — бросил Лис, — жди за дверью.
