– Ну, знаешь, я не удивлена, – цедит
мама, прожигая меня холодным взглядом. – Вот если бы тебе хоть
что-то в своей жизни удалось довести до ума, добиться поставленных
целей, вот тогда да. Я была бы в шоке, а так, – она ведёт плечом. –
Ты как всегда, в своём репертуаре. Разочаровывающем.
– Мам, да там всего одного балла мне
не хватило, – пытаюсь оправдаться я, хотя прекрасно понимаю – маме
плевать. Она уже с самого рождения выбрала меня на роль главного
разочарования в своей жизни. – К тому же в другой мед, который в
соседнем городе, я прохожу на бюджет спокойно. Даже с запасом.
– Тот мед – это просто уровень ПТУ,
по сравнению с нашим, – фыркает мама. – Вот, Оля, поступила сразу в
наш и на высший бал. Как и я. Как и твои бабушка с дедушкой. Но,
как говорится – в семье не без урода.
– Спасибо за поддержку, – я поджимаю
губы. – И за сочувствие.
– Сочувствие равно жалости, –
холодно чеканит мама. – А жалость – унижает человека. Кроме того,
не даёт мыслить трезво, а для того, чтобы быть нейрохирургом, нужен
холодный рассудок и стальные нервы. Так что, может, и хорошо, что
тебе не получилось поступить. Хоть не опозоришь нашу фамилию. Да и
люди от тебя не пострадают. А так Оля продолжит династию хирургов
Ариновых и укрепит нашу фамилию. А ты, – мама смотрит на меня и
морщится. – Ну, не знаю, может, на курсы ноготочков пойдёшь? Вдруг
хоть там от тебя толк будет? Хотя в этом я тоже не уверена.
– Может, и пойду, – раздражённо
бросаю я и выхожу.
Почему так? Почему у всех матери
хоть немного способны на поддержку, а моя меня только добивает и
вечно сравнивает с идеальной старшей сестрой Олей, до уровня
которой мне не допрыгнуть, как бы я не старалась.
А я ведь всю свою жизнь только и
стремлюсь, чтобы заслужить хоть немного одобрения от мамы, но,
наверное, это невозможно.
Я всегда буду с приставкой
“недостаточно”: недостаточно умная, недостаточно красивая,
недостаточно успешная, “недостаточно Оля”.
Уверена, что если бы со мной что-то
случилось, то мама и не особо расстроилась бы.
По крайней мере, никто бы не позорил
великую династию хирургов Ариновых своим несовершенством.
Я выхожу из квартиры, сжимая руки до
побелевших костяшек пальцев, чтобы сдержать слёзы, которые против
воли застилают глаза.
И чего я расстроилась? Знала ведь,
что именно это я и услышу.
Ничего нового, всё как всегда.
Сержусь сама на себя за слабость и
стараюсь взять себя в руки.
Улица встречает меня холодным
ветром, и я, не задумываясь, иду по знакомой дороге. Каждый шаг
отдаляет меня от дома и от той удушающей атмосферы, которую я не
могу вынести.
Скоро я оказываюсь в парке, где мы с
Олей часто гуляли в детстве. Тут всё напоминает мне о том времени,
когда всё было проще, хотя мама уже тогда сравнивала меня с
идеальной старшей сестрой. И конечно же, не в мою пользу.
Я сажусь на скамейку, обхватываю
колени руками и пытаюсь успокоиться. Вот только мысли о маме не
покидают меня.
"Почему ты не можешь быть как Оля?"
— её слова отзываются в голове, как эхо. Вскоре я понимаю, что мне
нужно отвлечься, и достаю телефон. Делаю несколько шагов, чтобы
найти точку с хорошим сигналом, и решаю написать Оле.
"Привет, Оля! Как дела?"
Пока жду ответа, смотрю на
проходящих мимо людей. Кто-то смеётся, кто-то спешит по своим
делам, а я сижу здесь, как будто отрезанная от жизни.
Проходит несколько минут, и приходит
ответ.
"Привет! Всё замечательно, готовлюсь
к экзаменам. А ты? Узнала свои баллы?"
Я вздыхаю, понимая, что, наверное,
не стоит делиться своими переживаниями с Олей.
"Да так. Как всегда, всех
разочаровала. Ничего нового".
"Не прошла, значит? Странно,
конечно. Там для поступления не так уж много и нужно. Я ЕГЭ вообще
на сто из ста написала".
