Бежать мне некуда. Дверь рядом, но
добрые люди подперли её снаружи. А на окнах решётки. Лёгкие полны
дыма, мысли путаются. Это всё. Я не привыкла сдаваться, но сейчас
выхода нет. Деревянный дом пылает, как факел. Я надеюсь только на
то, что огонь доберётся до меня, когда я буду уже без сознания.
*****
– Вот так находка, – звучит над моей
головой мужской голос.
Медленно прихожу в себя. Чувствую,
как горит кожа, но дымом больше не пахнет. Напротив, воздух свежий
и пропитан хвойными ароматами.
– Она хоть жива? – спрашивает другой
голос, низкий, с волнующими бархатными нотками.
– А ханг её знает, синяя, как
курёнок.
Чьи-то руки прикасаются ко мне, и я
вздрагиваю, ожидая усиления боли в обожжённой коже.
– Жива. Ледяная только. Дайте
что-нибудь, завернуть.
Меня бесцеремонно поднимают на руки,
и я чувствую приятное тепло чужого тела. Боль не усиливается, а
наоборот отступает. При ожогах так не бывает. Меховое нечто, в
которое меня заворачивают, ласково нежит кожу.
– Молодая вроде. И мордашка ничего,
только грязная немного. Красотка.
Это обо мне? Меня ни разу в жизни
никто красоткой не называл.
– Может чампы потеряли?
– Ну да, девки для них ценность,
дороже золота. Да и не похожа она на обозную. Ткань рубахи смотри
какая. И руки, – я чувствую, как кто-то касается моей руки,
осторожно переворачивает её ладонью вверх, резюмирует. – Работы не
знали. Вы её с собой хотите взять?
– Ну не бросать же на дороге, –
отвечает обладатель бархатного голоса. – Довезём до ближайшего
селения. Или города, раз, говоришь, на селянку не похожа.
– Только зря вы, ваше высочество,
сами её подняли, извозились вон все.
– Не называй меня так, – в бархатном
голосе появляются сердитые стальные нотки. – Особенно при
посторонних. Только по имени.
– Да без сознания она.
Я всё слышу, но да, я без сознания.
Высочество? Может мне приснился пожар? А теперь снится высочество.
Да я просто вижу сон во сне. А это значит, я всё-таки жива. Я не
верю в загробный мир, я материалист до мозга костей. Там за гранью
есть только чёрное ничего. А если я способна мыслить, значит,
ничего не случилось. И это просто сон. Приятный такой сон. Меня
никогда ещё не носил на руках мужчина. И пахнет от него
очумительно, каким-то древесным ароматом. Может быть, пора уже
разглядеть эти приятности во всех подробностях?
– Давайте мне, я приму, – продолжает
тот же голос грубоватый голос.
Пора оглядеться, интересно, кто,
кому и зачем меня собирается передавать. Я потихоньку открываю
глаза.
Прямо надо мной морда огромной
рептилии.
– Мама!
В один прыжок я умудряюсь слететь с
рук того, кто меня держал и оказаться за его спиной. Сон сном, а
это чудовище, кажется собралось меня сожрать.
– Ты глянь, живая!
– Да прыткая какая.
Хохот множества мужских глоток
звучит настолько реально, что я начинаю испуганно озираться.
Я стою на лесной дороге в окружении
двух десятков странно одетых мужчин, вооружённых мечами и
арбалетами. И рядом с каждым из них огромная рептилия точно такая,
как та, от которой я шарахнулась.
Пискнув, я утыкаюсь носом в своего
спасителя. А он уже успел развернуться, и я вжимаюсь лицом прямо в
его мощные грудные мышцы. От него исходит тепло, словно от камина в
холодный зимний день. К растерянности и страху примешивается новое
ощущение, которое просто невозможно в такой ситуации – доверчивая
неуверенность. Мужчина кажется мне единственным защитником, и при
этом остаётся львиная доля опасения. Вот сейчас он отодвинет меня и
вместе со всеми посмеётся надо мной. А потом? Меня либо скормят
чудовищам, либо сон превратится в эротически-порнографический. Вон
их сколько самцов вокруг.
Ох и воображение у меня.
Но тот, кого назвали высочеством,
одной рукой прижимает меня к себе, защищающим жестом, а второй
поправляет на моих плечах меховое нечто. Не успела разглядеть, не
до того пока.
