Мысль о том, что необычайное повествование, известное как «Фрагмент Джойса-Армстронга», – это всего лишь искусная мистификация, созданная кем-то, обладающим извращённым и зловещим чувством юмора, теперь оставлена всеми, кто занимался этим вопросом. Даже самый мрачный и изобретательный мистификатор не решился бы связать свои болезненные фантазии с бесспорными и трагическими фактами, подтверждающими это повествование. И хотя содержащиеся в нём утверждения поразительны и даже чудовищны, всё более очевидной становится их правдивость, и нам приходится приспосабливать свои представления к новой реальности. Наш мир, по-видимому, отделён от самой необычной и неожиданной опасности лишь тонкой и шаткой гранью. В этом рассказе, воспроизводящем оригинальный документ в его неизбежно фрагментарной форме, я постараюсь изложить читателю все известные на сегодняшний день факты, предваряя своё изложение заявлением о том, что, если и найдутся сомневающиеся в повествовании Джойса-Армстронга, то факты, касающиеся лейтенанта Миртла из Королевского флота и мистера Хэя Коннора, которые, несомненно, встретили свой конец описанным образом, сомнению не подлежат.
«Фрагмент Джойса-Армстронга» был найден в поле под названием Лоуэр-Хэйкок, в миле к западу от деревушки Уитиэм, на границе графств Кент и Сассекс. Пятнадцатого сентября прошлого года сельскохозяйственный рабочий Джеймс Флинн, состоявший на службе у Мэтью Додда, фермера с фермы Чонтри в Уитиэме, заметил вересковую трубку, лежавшую у тропинки, что вьётся вдоль живой изгороди в Лоуэр-Хэйкоке. Пройдя ещё несколько шагов, он подобрал сломанный бинокль. Наконец, в зарослях крапивы в канаве он увидел плоскую записную книжку в парусиновой обложке. Листы в ней были съёмными, и некоторые из них вырвались и трепетали на ветру у основания изгороди. Он собрал их, но несколько страниц, включая первую, так и не были найдены, что оставляет прискорбную лакуну в этом важнейшем документе. Рабочий отнёс записную книжку своему хозяину, который, в свою очередь, показал её доктору Дж. Х. Атертону из Хартфилда. Этот джентльмен сразу понял необходимость экспертного заключения, и рукопись была отправлена в Аэроклуб в Лондоне, где и хранится поныне.
Первые две страницы рукописи отсутствуют. Ещё одна вырвана в конце повествования, хотя это и не нарушает общей связности истории. Предполагается, что на недостающих начальных страницах говорилось о квалификации мистера Джойса-Армстронга как аэронавта, которую можно установить и из других источников и которая, по общему признанию, является непревзойдённой среди авиаторов Англии. В течение многих лет его считали одним из самых отважных и интеллектуальных пилотов – сочетание, позволившее ему как изобрести, так и испытать несколько новых устройств, включая распространённый гироскопический стабилизатор, носящий его имя. Основная часть рукописи аккуратно написана чернилами, но последние несколько строк набросаны карандашом и настолько неразборчивы, что их едва можно прочесть, – именно так они и должны были бы выглядеть, будь они наспех написаны в кабине движущегося аэроплана. Следует добавить, что как на последней странице, так и на обложке имеются несколько пятен, которые эксперты Министерства внутренних дел признали кровью – вероятно, человеческой и, несомненно, принадлежащей млекопитающему. Тот факт, что в этой крови было обнаружено нечто, очень напоминающее возбудителя малярии, а также то, что Джойс-Армстронг, как известно, страдал от перемежающейся лихорадки, является поразительным примером того, какое новое оружие современная наука вручила нашим сыщикам.
А теперь несколько слов о личности автора этого эпохального документа. Джойс-Армстронг, по словам тех немногих друзей, кто действительно его знал, был поэтом и мечтателем, равно как и механиком и изобретателем. Он был человеком весьма состоятельным и значительную часть своего богатства потратил на своё увлечение – аэронавтику. В его ангарах близ Девайзеса стояли четыре личных аэроплана, и говорят, что за прошлый год он совершил не менее ста семидесяти подъёмов в воздух. Он был человеком замкнутым, склонным к мрачным настроениям, во время которых избегал общества. Капитан Дэнджерфилд, знавший его лучше всех, говорит, что временами его эксцентричность грозила перерасти во что-то более серьёзное. Одной из её манифестаций была привычка брать с собой в аэроплан дробовик.
